Любимых убивают все - страница 23

Она давно привыкла к этим ссорам. Знала, по какому сценарию будут развиваться события; знала, в чем будут упрекать друг друга мама с папой. Но каждый раз ее на долю секунды охватывало тупое оцепенение, и в голове звучали мысли шестилетней Йенни, которая неожиданно осознала, что родители ссорятся из-за нее. Что она – единственная виновница их несчастья.

Вдруг телефон завибрировал – пришло новое сообщение. Йенни несколько секунд смотрела на смартфон, хмурясь и сдирая кожицу с нижней губы, прежде чем протянула к нему ладонь. На экране высветилась эсэмэска от Акселя.

Axel Ekland: Ну как, ты не передумала?

Йенни покосилась на дверь, затем перечитала сообщение. Снизу донесся резкий, жесткий звук пощечины.

Jenny Andersson: Знаешь, я все же передумала. Давай встретимся у церкви? Я буду там минут через десять.

Axel Ekland: Отлично тогда. Я тоже минут через десять буду на месте.

Йенни поднялась с постели и, выключив в комнате свет, вышла к лестнице. Она старалась ступать беззвучно, с осторожностью касаясь пола одними носками. Ведь когда родители ссорились, дом превращался в минное поле. Но Йенни до сих пор не знала, где спасаться от разрывающихся кругом снарядов.

Потому, наверное, когда бо́льшая часть ступеней осталась позади, она резко остановилась. Йенни не хотела слушать ни мать, ни отца, не хотела вникать в происходящее, но голоса их становились громче, отчетливее с каждым преодоленным шагом. Мины нелюбви взрывались под самым ее ухом.

– Это не твое гребаное дело! Какого хрена ты решила, что можешь считать мои деньги? Я вкладываю в Йенни ровно столько, сколько считаю нужным. И вкалываю я тоже ничуть не меньше тебя!

– Ты ни черта не делаешь! Мало того что я всем пожертвовала ради этой семьи, так еще и воспитываю Йенни одна! И знаешь, я лучше буду на самом деле воспитывать ее одна! – Голос Исабель сделался тонким и хлипким. Казалось, она вот-вот заплачет. – Собирай свои шмотки… И вали. Уходи отсюда!

Йенни вздрогнула. Ее глаза забегали по изрисованной ночными тенями стене, и острые, дрожащие коленки подогнулись. Ей хотелось закрыть руками уши, забиться в самый далекий угол своей комнаты, сидеть неподвижно и ждать, когда все закончится. Но Йенни, вздохнув глубоко и шумно, спустилась на первый этаж и, наспех зашнуровав кеды, выбежала на улицу.

Когда Йенни подошла к церкви, Аксель уже сидел на кованой скамейке недалеко от входа. Его лицо и сложенные домиком ладони казались золотыми в матовом свете фонаря. Приблизившись к Акселю, она выдавила из себя как можно более жизнерадостное «привет».

– Рад, что ты все же согласилась погулять, – сказал Аксель, вставая со скамьи.

Йенни смотрела на него смущенно, не решаясь ни поднимать взгляда выше его губ, ни опускать ниже выглядывающих из-под пуловера ключиц. Однако она чувствовала, что взор Акселя – пытливый и непривычно серьезный – задерживался то на ее руках, то на лице.

– Куда пойдем? – спросила Йенни наконец.

– Сначала я должен извиниться перед тобой нормально. – Аксель нервно сглотнул. – Йенни, мне реально жаль, что все так вышло. Мне очень стыдно за…

Йенни выставила перед собой ладонь, как бы прося его замолчать. Аксель немного смутился, но не мог не повиноваться.

– Теперь послушай меня, – сказала она строго. Несмотря на серьезную интонацию в голосе, Йенни излучала необыкновенное дружелюбие. Она смотрела теперь Акселю в глаза (что бывало редко) и заботливо улыбалась. – Ты не обязан извиняться дважды. Я уже все простила и забила на это сто раз. Нет, я даже и не обижалась. Так что просто забудь. Договорились?