Он выглядел невероятно опасным, хотя она тщетно искала в его выражении лица признаки гнева.
— Ты уже второй раз пытаешься меня убить… — недоверчиво произнес он, оценивая ее ошеломленный взгляд. — За что? Что, черт возьми, я тебе сделал? Почему ты так презираешь меня, что даже хочешь убить, хотя сама и сделала меня своим мужем? Все это не имеет никакого смысла!
На этот раз Лоран не позволит ей уйти от ответа. Яэль поняла это по решимости в его взгляде.
У нее участилось дыхание: разочарование и отчаяние от того, что ее месть снова не удалась, еще больше сжали ее сердце…
— Я сделала это, потому что ненавижу тебя, — прокричала она — Потому что ты убийца! Ты убил всю мою семью!
Удивленный, Лоран нахмурился и покачал головой, не сводя с нее глаз. Он все еще выглядел озадаченным, будто до сих пор пытался понять, что только что произошло и в чем она его обвиняет.
— Я видела, как ты отрубил свом мечом голову моему отцу, затем обезглавил моих братьев, — продолжала она, все ее тело дрожало, тем не менее, она с презрением бросила ему в лицо свое обвинение, и было видно, что последнее явно теряет цвет.
— Почему я должен был это сделать? Ты ошибаешься! То, в чем ты меня обвиняешь, лишено всякой логики!
Яэль видела, что он сомневается в ее здравомыслии.
Озабоченность потемнела в его зрачках, и он сделал первый нерешительный шаг в ее сторону.
— Никогда прежде я не видела человека вашего роста, месье! — продолжила она, слезы навернулись на ее глаза, когда она вспомнила тот самый страшный момент — Нет, я не ошиблась. Это были вы!
Томас снова покачал головой и задумчиво погладил свой подбородок.
Его презрение к ней, казалось, рухнуло перед лицом ее, для него, несомненного психического расстройства.
— Я не убиваю невинных, — терпеливо повторил он, словно обращаясь к симулировашему сумасшествие Давиду, победившего Голиафа и пришедшего к Ахишу, сыну царя Гата Филистейского — Ты сбиваешь меня с толку. Когда это произошло?
— Почти шесть лет назад, — Яэль вызывающе подняла подбородок, ненависть к нему вспыхнула в ней с такой силой, что страх отступил от нее, и она сжала кулаки.
Всеми силами девушка удерживала себя от того, чтобы не броситься на него и не ударить.
Граф Томас Лоран был не только убийцей, но и трусом, который решил остаться в стороне от своих преступлений.
— В то время я стоял лагерем у врат Иерусалима. Соответственно, это не мог быть я.
Яэль сглотнула.
— Это были вы, мой господин, потому что я из Убейдии!
Несколько секунд он безмолвно смотрел на нее, затем отступил и медленно опустился на стул.
— Не говори… — начал было он и тут же осекся.
Когда он поднял руку и погладил ею свое лицо, девушка заметила, что оно дрожит.
— Я еврейка, мой господин. Мои отец и братья погибли на моих глазах от вашего меча!
Яэль затаила дыхание перед лицом этого признания.
Теперь все было неясно, и ее жизнь висела на волоске!
Все зависело только от того, как он отреагирует. Как когда-то ее семья, она оказалась в его полной власти, в милости его рук.
Невозможно было оценить, какие последствия ее заклятый враг извлечет из ее откровенности.
От него зависело, попросит ли он у нее прощения или убьет ее на месте. Собирался ли он вообще выдавать ее? Выпорет ее или оставит на зверства своим людям?
Яэль почувствовала ледяной холод.
— Еврейка, — прошептал он, затем ударил кулаком по своему бедру, поднял голову и впился взглядом в ее глаза.
