Влада его услышала. Не больше и не меньше. И, чёрт возьми, разве от этого между ними что-то изменилось?! Хрен! Слабость позорна! Чувства в топку, сопли и жалостливые взгляды – на свалку! Глядишь, кому и пригодятся… Только не ей. Владе спотыкаться на всех этих скользких камнях не в масть!
Багдасаров стиснул зубы и перехватил её под руку, чтобы подтолкнуть в нужном направлении.
– А сейчас нас ждёт сногсшибательный десерт! – азартно пообещал он и уверенно посмотрел в глаза: нет, сдаваться никто и не собирался.
Сидеть с Владой за столом наедине было некомфортно. Потому что эта новая, незнакомая ему Влада вживила себе чувство такта. Самую капельку, самую малость, но даже этого оказалось достаточно, чтобы сейчас его пожалеть. «Да, милая, я высказал тебе всё это, чтобы выглядеть жалким!» – крепко зажмурился Багдасаров и, посмеиваясь над собственными откровениями, неодобрительно покачал головой.
– Я всего лишь хотела сказать, что не знаю… вполне возможно, что за это время у тебя появилась любимая женщина, – примирительно проговорила Влада, но от резко вскинутого встречного взгляда будто попятилась. – Или дети… Такое ведь могло быть, – добавила, осознанно или нет, но закапывая себя глубже.
«Да, детка, людям с чувством такта свойственно выражать сожаление по поводу крайне не вовремя вкинутых пяти копеек!» – мысленно вызверился Багдасаров.
– Нет и нет, – жёстко процедил он вслух, давая понять, что эта история не про него.
– Но ведь с кем-то ты только что разговаривал! – вспылила Влада, вдруг вспомнив, что стелиться – значит почувствовать, как о тебя вытирают ноги.
– Банальная история, – хмыкнул Багдасаров, переступая через себя в неосознанном желании уязвить. Вот так вот… низко, подло и не по-мужски. – Она маленькая и глупая, а меня хлебом не корми – дай протоптать дорожку для очередного юного дарования.
– А ещё язык за зубами всё-таки жмёт, – подсказала Влада.
– Точно! Тот самый язык, который всё не даёт тебе покоя. Ей, кстати, тоже, но мы вроде как разобрались.
– А у дарования, случайно, не было в биографии папочки, что сгинул при невыясненных обстоятельствах?
– Ну да… Что-то такое, определённо, проскакивало. Точно, точно… припоминаю: мразь и садист. Вот только с обстоятельствами всё предельно ясно. Впрочем, как и у тебя, – вернул Багдасаров зубодробительную монету. – Папочка взлетел на воздух. Поговаривали, что не обошлось без происков конкурентов. И, не поверишь, в этом случае, опять же, как и с тобой, всё прошло без слезливых причитаний. Малышка перешагнула и отправилась за новыми победами.
– Багдасаров, ты всё это сейчас серьёзно? – как-то враз лишившись всего запала, просипела Влада. А он подмигнул.
– Более чем! – хрипло рассмеялся. – Пора бы уже уяснить, милая: всё в этой жизни давно придумано и сотни раз отработано и отыграно. До автоматизма. Кто я такой, чтобы менять эти правила?
– Ты моральный урод! – выплюнула Влада оскорбление, брезгливо поморщившись.
– А ты моя любимая женщина, – развеселился Багдасаров, разглядывая Владу с особым, непередаваемым удовольствием. – Куда мне с моими принципами до вас?.. Этакая настоящая, яркая, взрывная! Непримиримая идеалистка! А давно ли ты такой стала?
– Как только таких уродов, как ты, вокруг стало меньше. Не было необходимости соответствовать.
– Подумаешь…
Багдасаров фыркнул и вальяжно откинулся на спинку стула. Окинул Владу каким-то скользким, плохо читаемым взглядом.
