Смех вдруг оборвался. Багдасаров явно ляпнул что-то не то. Или Владу просто перестал устраивать «автопилот». Малышка заглянула в глаза. Напрашивалась – не иначе. Потому что в его глазах было глубоко. Очень. А спасательные жилеты не предусматривались. Только пара свинцовых пластин на шею. Чтобы не выплыть, даже если очень захочется.
Так, как он смотрел на неё сейчас, смотрят только наедине. Свидетели в этот момент начинают нервно отводить взгляд, а кто послабее, так ещё и раздеваться.
– Какого цвета у тебя глаза? – вдруг прошептала она и подалась ближе.
«Глаза. Наедине. Ночью. После сотки. Ну, ну…» – хмыкнул Багдасаров-укротитель и тоже подался вперёд. Пусть она смотрит внимательно. И тонет глубже. Задерживать дыхание необязательно.
– Сейчас они такие… густо-чёрные, объёмные. И зрачка совсем не видно.
Багдасаров неосознанно облизнулся и порывисто вдохнул.
– Я кое-что задумал. Может, поэтому?..
– Что-то преступное! – с восторгом подхватила Влада и так резко подалась вперёд, что едва в него не врезалась. – Расскажи! – потребовала тут же, а Багдасаров просто не смог ей отказать.
Поцелуй вышел осторожным и будто несмелым. Совсем не таким, как планировалось. На её губах застыл аромат коньяка и почему-то ванили. Влада не оттолкнула и не дёрнулась. А ещё позволила провести между губ языком. Именно позволила, призывно их приоткрыв. Удержаться от соблазна можно, но не в его сегодняшнем состоянии.
– И что это было? – строго спросила она сразу после.
С такой же интонацией судья предоставляет последнее слово приговорённому к смертной казни. Вот, мол, попробуй, выкрутись сейчас! Глупое сравнение заставило коротко хохотнуть, и Багдасаров тут же вписался в игру.
– Я украл твой поцелуй! – доверительно шепнул он и не удержался, толкнулся кончиком носа в её щёку, налаживая контакт. – То самое преступление. Помнишь, мы обсуждали?
– Ты дурак!.. – почему-то тоже шёпотом доложила Влада и сдавленно хихикнула. Вероятно, оттого, что казнить его очень не хотелось.
Влада не злилась. Ничуть. Но присматривалась к Багдасарову с долькой разумного сомнения. А его буквально подбрасывало от взвившегося азарта. Ведь если наказания не последовало, то желание повторить «преступление» возрастало в разы! И теперь хотелось больше, но… он снова позволил себе только поцелуй. Коснулся губ напористо и нагло. Втянул в себя нижнюю, верхнюю игриво поддел языком. И всё это, не закрывая глаз. Всё это, глядя в её глаза. И так боль от возбуждения была практически нестерпимой! К чёрту барьеры!
Но пока он сгорал, пока задыхался в нахлынувшей эйфории, Влада тонуть не хотела. Утянуть её за собой на дно не вышло. Не вышло даже заинтересовать! И поцелуй пришлось прервать.
Проигрывать – сомнительное удовольствие. Проигрывать девчонке, что вдвое моложе – практически преступление. Но Влада не желала уступать, хотя и ждала очередных оправданий.
«Давай, Багдасаров, придумай что-нибудь ещё. Стелись, выкручивайся, а я тем временем оценю и технику, и артистизм!» – читал он в её глазах.
– Вдруг вспомнил, что воровать нехорошо, – хрипло поведал Багдасаров свою позицию, а после навис, заставляя уловить физическое превосходство и сделать условный шаг назад.
Увы, таких шагов Влада не знала и не хотела их даже репетировать.
– Пусть он хранится у тебя, – улыбнулся Багдасаров и ждал, ждал её ответа, который в силах развалить всю игру.
