– С ума сошла? – я возмущенно покачала головой.
– Ну что тебе сложно? Ты все равно хотела с ним пообщаться. А там, между делом и про девушку выяснишь, – не отставала Наташа.
– Ладно. Я постараюсь. Но обещать ничего не буду, – нехотя согласилась я. – Если только разговор зайдет.
Мне было немного совестно, что все это время я шарахалась от Ярослава как от огня. А помощь Одинцовой стала бы дополнительным стимулом, чтобы наконец решиться и завести диалог.
Возможность поговорить представилась только после уроков, потому что на всех переменах Паша ни на секунду не отлипал от своего соседа. А тот особо не противился его навязчивости.
В конце дня я старалась не упускать Ярослава из виду, чтобы одновременно с ним покинуть школу. Я держалась чуть позади, когда он шел в раздевалку, и заняла соседнюю скамейку, когда он сел переобуваться. Парень собирался молниеносно, поэтому мне пришлось изрядно поторопиться, чтобы он не успел улизнуть.
Когда я следом за ним вылетела на школьное крыльцо, Калашников резко остановился и, повернувшись ко мне, впился в мое лицо прямым немигающим взглядом.
– Преследуешь меня? – поинтересовался с усмешкой.
– Что? Нет, конечно... – стушевалась я.
– Точно говорю, это называется преследование. Ты кралась за мной от самого кабинета физики, – заявил он, устремляясь вниз по ступенькам. – Втюрилась, да?
– Кем ты себя возомнил?! – выпалила я, задыхаясь от возмущения.
А потом, не дожидаясь ответа, быстрым шагом двинулась в сторону дома.
Сложно общаться с человеком, который все время смотрит на тебя то с вызовом, то с издевкой.
– Подожди, Малыгина, – за спиной послышался его ироничный голос. – Я же совсем не в обиде. Я бы жизнь отдал, лишь бы за мной почаще следили такие красотки, как ты. Клянусь.
Ну вот! Опять краснею. Да что же это со мной?
– Слушай, я не следила, а просто подбирала момент, чтобы... Чтобы поговорить, – ответила я, повернувшись к нему.
Калашников нагнал меня и неспешно зашагал рядом.
– Хорошо. И о чем бы ты хотела поговорить?
– О том, что мы рады видеть тебя в нашем классе, – я набрала побольше воздуха в легкие. – И хотим узнать тебя поближе.
Повисла короткая пауза. А затем воздух сотрясся от хриплого хохота Ярослава:
– Ой, Малыгина, ты такая ужасная актриса!
Он смеялся беззлобно, но мне все равно стало неловко.
– Ты мне не веришь? – я покосилась на него.
– Конечно, нет. Никто из вас мне не рад. Но это ничего. Я бы тоже не был в восторге от детдомовского говнюка в своем классе, – весело заявил он.
– Ты не... Я так про тебя не думаю.
– Ну хватит обо мне, – он картинно взмахнул рукой. – Лучше расскажи о себе, Алиса Малыгина. Какая ты?
Его вопрос ввел меня в ступор.
– Ну, не знаю... Мне восемнадцать лет, я учусь в этой школе с первого класса, у меня две старшие сестры… – начала я.
– Нет-нет, это не то, – перебил Ярослав.
– Не то? – растерянно переспросила я.
– Расскажи, какая ты из себя. Что тебе нравится? О чем мечтаешь? Что тебя волнует?
Я подняла на него недоверчивый взгляд в поисках подвоха. Но, казалось, он говорит серьезно.
– Больше всего на свете мне нравится поэзия, – призналась я.
– Во-от, – одобрительно закивал Калашников. – Ты очень круто рассказывала стих на литературе.
– Спасибо, – смущенно улыбнулась я. – А какое твое любимое произведение?
– Эм... Я не очень люблю стихи, если честно. Не понимаю их.
– Ну как же? В стихах столько смысла, столько любви, столько правды...
