– Все туры, кроме последнего, будут онлайн. А вот финал пройдет в Москве. Проезд, проживание, питание – все оплачено, – довольно улыбался Корчагин.
Упоминание о столице мгновенно меня взбодрило. Уж очень я любил этот город.
– А эти компании... Они тоже в Москве находятся? – поинтересовался я.
– Да у них по всему миру филиалы! А в Москве даже несколько офисов, насколько я знаю, – с гордостью произнес он.
С минуту я молчал. Размышлял, надо ли оно мне?
Дело в том, что я никогда всерьез не задумывался о своем будущем. Самым важным мне казалось распрощаться с детдомом, снять с себя ярлык беспризорника и поскорее начать новую жизнь. А вот мысли относительно того, чем я буду заниматься и как зарабатывать, редко посещали мою голову. Я слышал, что по закону мне положена квартира, но подробностей опять-таки не знал. Короче говоря, плана на дальнейшую жизнь у меня не было.
На самом деле я слабо верил, что можно вот так взять, выиграть олимпиаду, получить престижное образование и устроиться на высокооплачиваемую работу. Я же не Золушка. Я обычный детдомовский пацан, без связей и почти без амбиций. Разве с такими, как я, происходят чудеса? Вряд ли.
Но в то же время идея Павлика почти не требовала усилий с моей стороны. Ну выполню я эти олимпиадные задания, ну что потеряю? Максимум – время. А у меня его вроде как навалом.
– Ладно, – наконец отозвался я. – Когда там этот отборочный тур на олимпиаду?
– До конца следующей недели надо успеть пройти, – Павлик чуть не прыгал от ликования.
И чего он радуется? Я же его потенциальный конкурент.
– Смотри, Ярослав, я скачал на их сайте информацию. Тут темы, на которые будет сделан акцент в олимпиадных заданиях, – он начал активно швыряться в принесенных листах.
Вот черт! Сейчас Корчагин опять присосется ко мне со своей математикой!
Я бегло глянул на часы: до начала урока еще пятнадцать минут. Впервые за все время учебы в новой школе я подумал о том, что с радостью пообщался бы с кем-нибудь, кроме Павлика. И желательно не на тему логарифмов и интегралов.
Я глянул на парту Малыгиной. Алисы на месте не было, зато ее грудастая соседка была тут как тут: глазела на меня, как голодная кошка.
Что ж, почему бы и нет?
Я поднялся и, не обращая внимания на неутихающую болтовню Павлика, подошел к Одинцовой.
– Привет, Наташ! – сказал я, садясь рядом с ней на место Алисы.
– Привет, – очень высоким голосом ответила она и начала с поразительной скоростью менять позы.
Левая рука на волосах, правая на парте. Откинулась на спинку стула. Подалась корпусом вперед. Пальцы опустились на ворот блузки, голова наклонилась в сторону.
И все это меньше чем, за пять секунд. Чего она такая дерганая?
– Ты написала сочинение по русскому? – спросил я первое, что пришло в голову.
– Д-да. Я написала. А ты? Тебе дать почитать? Или ты списать хотел? Если решишь списывать, то надо процентов на сорок все поменять, иначе русичка запалит, что работы одинаковые, – выдала Наташа скороговоркой.
При этом она продолжала дергаться, то убирая прядь волос за ухо, то возвращая ее на щеку.
– Нет-нет, – поспешил сообщить я. – Я написал. Просто так спросил, забудь.
Ее глаза быстро-быстро бегали по моему лицу, и я уже начинал жалеть, что подсел к ней. Странная она какая-то, нервная.
– А, понятно. А я уж подумала, – заулыбалась Одинцова, часто моргая. – Ты тогда шикарно играл в баскетбол на физре, я за вами наблюдала.
