— Мы не муж и жена в полном смысле этого слова.
— Но вы вместе спите. По словам Ани.
— Не думал, что она обсуждает со свекром такие подробности.
Впрочем, Аня всегда хорошо ладила с моим отцом, сглаживала острые углы общения. Он ею гордился, называл “наша умная девочка…”
— Я просто спросил, она ответила. Что здесь такого? К тому же вы раньше встречались, и я, разумеется, предположил, что в браке ваши отношения возобновились. Если так, пора бы подумать о детишках. Аня готова…
— Я не готов. Все, разговор окончен.
— Может быть, подумаешь?
— Не терпится внуков понянчить?
— Подумай, — настаивает на своем.
— Подумал. У нас, кстати, скоро завершится срок, на который был заключен брак. Развод, раздел имущества… Все, как планировали.
— Постой. Это была просто подстраховка, — пытается убедить меня в обратном…
Думает, что я с крючка не сорвусь, но поняв, что я не намерен говорить о детях, переключается на работу.
Напоследок он вспоминает, что хотел подарить нам вино, Аня с радостью принимает бутылку.
— Какое дорогое вино, Николай Дмитриевич, — ахает Аня. — Вы меня балуете! Как вы угадали? Мое любимое…
Еще бы она так не сказала!
По-моему, Аня всегда говорит так: что бы он ей ни подарил, ахает, что он попал в точку.
Пора завязывать с этим цирком, мне порядком надоел этот цирковой балаган. Остается только решить возникшие разногласия с авторством проекта, над которым работала Аня, и все.
Все.
Киваю отцу на прощание. Мы все равно увидимся завтра, на встрече партнеров его финансовой фирмы, где я до сих пор числюсь сотрудником с плавающим графиком.
Аня прощается с отцом, выходит проводить его до лифта.
Я забираюсь в ванную вместе с бокалом виски и сигаретами. Немного размазывает от тепла воды и выпитого спиртного.
Возвращается Аня, находит меня в ванной и без слов начинает раздеваться.
— Я к тебе присоединюсь? — предлагает кокетливо.
— Что? Нет.
Я даже немного протрезвел.
— Но…
— Что, не терпится выполнить приказ свекра и присесть на мой член без резинки?
— Ты не мог бы… Не мог бы хотя бы иногда быть не таким ублюдком?! — кричит она.
— Прости, не мог бы. Не могу. Когда нас вынужденно поженили, ты принялась играть в счастливую пару. Я сразу сказал, что не хочу тебя, не люблю тебя и очертил границы. Попросил даже в постель ко мне не лезть. Ты не согласилась, зудела, настаивала. Я честно предупредил, что бываю невыносимым, когда мне докучают. Я сказал, что ты для меня не ценнее любой другой дырки и, даже если ты будешь еженощно мой член полировать, это ничего не изменит. На что ты надеешься? Детей от тебя я не хочу.
— Я просто хочу, чтобы меня любили.
— Но не я, увы. Не я.
— Но ты же меня любил! Любил!
— Нет, не любил. Мы встречались, у нас был секс. Нам было вместе прикольно и приятно. Но это не любовь.
— Откуда ты знаешь? Откуда? — нервно ходит.
— Потому что я любил. Любил, понимаешь? И точно знаю, где суррогат, а где — настоящее. А ты… не любила ни разу, если принимаешь вот это нахождение рядом со мной за любовь. Завязывай, Аня. Видеть тебя не могу, не хочу. Просто уйди прямо сейчас. Дай побыть одному.
Аня, всегда молчавшая и покорная, вдруг взрывается и сметает все-все свои баночки, масочки, лосьончики, что стояли на стеллаже. Разозлившись, она просто опрокидывает его на пол.
— Ненавижу! Ты меня обижаешь!
— Ты нарываешься быть обиженной.
— Я сегодня буду ночевать… не дома!
