– Некромантка, – полушёпотом исправила я. – Можно просто Вирджиния. Миссис Корн успела объяснить мне, что в люди в Литлвиладже словно одна большая семья.
Мои слова горожанам явно пришлись по вкусу, потому что волна вновь зашумела – одобрительно! – подхватила кофры и нас вместе с ним, и понесла, понесла куда-то по солнечной, выложенной одинаковыми круглыми камушками улице, мимо здания вокзала, мимо замысловатого фонтана, бьющего в знойное небо голубоватой струёй прохладной с виду воды.
Меня толкали, по-дружески хлопали по плечу, спрашивали, какие дни я планирую сделать приёмными, интересовались планирую ли открывать кабинет с частной практикой, а у меня голова шла кругом. И от шума, и от бесконечных вопросов, и от невыносимо знойного в сравнении со столичным солнца. Поэтому я лишь крутила головой, улыбалась, кивала, едва успевая пожимать плечами и просила повременить с вопросами.
– Помилуйте! – воскликнула я, когда меня попросили «по-дружески» заглянуть в очередной семейный склеп. – Мы ведь с господином бургомистром даже договор ещё не успели подписать!
– Да что там успевать! – фыркнул молодой мужчина, одетый с иголочки и по самой последней столичной моде. – Я Алан Конарди. Секретарь в Ратуше и личный помощник господина бургомистра. К сожалению, вынужден сообщить, что господин Уоррен отбыл по неотложным делам прямо с утра…
– Прям-таки неотложным! – фыркнули в человеческой волне. – У евоной тёщи сучка любимая заболела. Вот наша садовница и угнала его в «Жасминовый двор».
– Однако свою подпись на бумагах мой начальник успел оставить, – как ни в чём ни бывало продолжил Конарди. – Так что подписание договора – лишь простая формальность и много времени у вас не возьмёт.
А затем громко добавил:
– Но это не значит, что горожане тут же начнут досаждать новому некроманту личными просьбами. Они ведь не хотят, чтобы он… Прошу прощения, леди Лэнгтон!.. Она. Чтобы она повторила судьбу нашего старого!
Народ притих, а я испуганно уточнила:
– А что с ним случилось?
– Та шо с ним могло случиться, – на южный манер растягивая слова, протянули женским голосом из толпы. – Сбежал, пёсий сын.
Я выдохнула, не зная, радоваться или огорчаться. С одной стороны, сбежал – это лучше, чем убили, а с другой – это смотря от чего. Как там Эрша говорила? Работка не пыльная? Только и дел, что дорожки между могилками подметать? А я ещё в должность вступить не успела и багаж не распаковала, как меня просьбами забрасывать принялись…
Ох, чувствую, погорю я в этом Литлвиладже! Выпрут меня отсюда с таким позором, что вовек не отмоешься… Да теперь уже ничего и не поделаешь. Поздно метаться. Коней на переправе не меняют.
3. Глава 3. В каждой избушке свои погремушки
Чем тише омут, тем профессиональнее в нём черти
(Автор неизвестен)
Всю толпу в ратушу не пустили суровые стражники во главе с шерифом Форни.
– Не положено! – рявкнул он в моржовые усы и уже более миролюбиво добавил:
– Народ, не доводите до греха. Расходитесь по домам.
Народ поворчал, поворчал, но когда мы с Конарди, поставив все подписи и заверив их печатью, вновь вышли на площадь, то увидели лишь плешивого жирного голубя, который лениво посмотрел на нас левым глазом, сделал вид, что собирается взлететь, а потом махнул на нас крылом и неторопливо проковылял в тень чумного столба.
– Светлый Божечка, – пробормотал стоявший за моей спиной Конарди. – Именно в такие моменты я благодарю тебя за то, что ты ниспослал этому городу Барба Форни.
