Если покушение устроила Эмерит, то ее невозможно было заподозрить. Если бы не вовремя оторвавшаяся блестка.
Зато Даэр — абсолютно вне подозрений, что в данной ситуации особенно подозрительно. Если подставлены все, кроме Даэра, то кто наиболее вероятный преступник?
Вот именно.
Интересно, смогут ли северные маги установить, что Даэр касался крохотной улики? Очень уж не хочется Яррену показывать свои возможности.
И мотив у Даэра есть. Горцам, внимательно отслеживающим все происходящее в стане прошлого врага, известны честолюбивые устремления младшего принца. Зачем Даэру соперники на пути к трону Севера? Он спит и видит, как его отец сносит голову нелюбимому кронпринцу, как темные убивают в вылазке неосторожного Ниэнира, и корона кронпринца перемещается на голову Даэра. А тут планируется еще один наследник, с огненной магией в перспективе.
С огненной магией.
Вот где может быть истинный мотив.
Значит, все-таки Эмерит. Леди-протектор, лоббирующая интересы старейших и сильнейших ласхов, которым ухудшение климата только на руку. Если император будто бы заботится о простых людях империи, то этим люди вовсе не нужны.
Холод и снег. Безмолвие и бессмертие. И никаких людишек. Красота.
Яррен стряхнул оцепенение, перевел взгляд на Кандара. Его товарищ спал с открытыми глазами. Этим трюком горцы в совершенстве овладевали еще в воинской школе для младших лордов.
— Кандар, мне надо отлучиться ненадолго.
Горец встрепенулся.
— А? Что? Ага, иди, я покараулю.
— Если что, отправь за мной духа. Хотя надеюсь, принцесса будет не наедине с императором, а в сопровождении фрейлин.
— Да-да, — зевнул Кандар и поднес ко рту фляжку с согревающим «Корнем солнца». — А ты куда?
— С девушкой хочу познакомиться, что зря время терять, — усмехнулся Яррен.
Кандар одарил его сочувственным взглядом: в кланах горные леди нос воротили от полукровки, так может, парню тут повезет.
8. Глава 8. Зима и Летта. Проверка
Виолетта на пару секунд задержалась перед дверью, зажмурилась и пробормотала про себя короткую молитву Безымянному. Но Эбигайл, не дожидаясь разрешения принцессы, открыла створки и объявила о ее выходе. Пришлось оборвать молитву и распахнуть глаза.
Она успела поймать странное выражение на безукоризненно гладком и красивом лице императора, но так и не смогла расшифровать. Ясно одно: какие бы эмоции ни испытывал этот мужчина, они относились не к ней.
А к ней обращена была скучающе-вежливая маска трехсотлетнего владыки, уставшего и от жизни, и от бесчисленных женщин, и от проблем, которые они умудряются создавать одним своим появлением.
— Ваше императорское величество, — Летта поклонилась по протоколу малого приветствия. Виделись уже, можно и не разводить политесы.
Алэр кивком головы показал на кресло, стоявшее напротив.
— Садитесь, принцесса. В близком и неофициальном кругу обращайтесь ко мне «мой император» или «ваша многоликость». Этого будет достаточно, чтобы соблюсти правила.
Летта едва сдержала улыбку. «Ваша многоликость», подумать только! Почему не «ваше лицедейство»? По смыслу почти то же самое, а по сути даже лучше отражает истину.
— Благодарю, ваша многоликость, — она села и потупила глазки, но император успел заметить мелькнувший смех.
— Вас забавляют наши традиции?
— Нет, мой император. Я понимаю, что наши земли и народы отличаются и готова к неожиданностям.
Совсем не готова. Все случилось слишком быстро, отец так внезапно назначил ее невестой, что времени катастрофически не хватило. Но Летта сделает все, чтобы подготовиться. Она быстро схватывает.
