Четыре поколении дисфункции
Для лучшего понимания сил, ответственных за мою детскую травму привязанности – главную причину моей созависимости, – я поделюсь с вами историческими фактами о четырех поколениях моей семьи. Вместо того чтобы занять позицию «во всем виноваты мои родители», объясняя, почему я стал созависимым взрослым, я стараюсь относиться с большим пониманием и эмпатией к тем членам семьи, к которым я когда-то испытывал неприятие и злость. Цель этой главы не в том, чтобы обидеть, критиковать или дискредитировать кого-то. Скорее она написана для того, чтобы показать силы, стоящие за развитием созависимости и нарциссизма в моей семье, с акцентом на том, почему все мы – жертвы, хотя некоторые кажутся скорее тиранами.
Пожалуйста, учтите, что информация, которой я поделюсь, может быть неполной и обобщенной. Моя задача – отразить определенные психологические черты каждого члена моей семьи и проиллюстрировать природу созависимости и нарциссизма. Несмотря на попытки сохранять точность и объективность, я допускаю, что на некоторые выводы могли повлиять мои собственные «линзы». При написании этой главы я тщательно взвесил необходимость обнародования этих материалов и возможные последствия этого для моих взаимоотношений с семьей. С тяжелым сердцем я предлагаю вашему вниманию объяснение того, почему я стал созависимым взрослым.
Я второй ребенок в семье Эрла Розенберга и Мюриэл (Микки) Розенберг; они ушли из жизни в 2015 и 2018 году соответственно. Оба моих родителя были единственными детьми в семье, не в силу сознательного выбора, а по другим причинам. За 10 лет у них родилось четверо детей: Эллен – в 1959 году, я – в 1961 году, Стивен – в 1963 году и Дэвид – в 1969-м. По словам родителей, единственным запланированным ребенком был Дэвид. Моя мама впоследствии призналась, что убедила отца завести четвертого ребенка из-за своего одиночества и потребности обрести цель в жизни.
Думаю, у моего отца было большинство – если не все – симптомов нарциссического расстройства личности (НРЛ). В противоположность ему, что неудивительно, мать была типичным созависимым человеком, как это описано в большинстве книг по данной теме, включая и эту.
Бабушка и дедушка моего отца по материнской линии – ида и руби
Подстегиваемые гонениями и этническими чистками евреев в Восточной Европе в конце девятнадцатого столетия, мои прапрабабушка и прапрадедушка эмигрировали из России во второй половине 1890-х годов. Оба они были евреями, но семья Иды происходила из Германии, а семья Руби – из России. По рассказам отца, Ида была придирчивой, жестокой и доминантной. Она не желала знать чужого мнения и держала домочадцев в ежовых рукавицах. Руби был более мягким, любящим и заботливым.
Претензии Иды и ее уверенность в том, что ей все должны, в сочетании со страхом семьи перед ней, обусловили ее неоспоримый авторитет в вопросах воспитания внука, в котором она культивировала жесткие суждения и самоуверенность. Руби и Молли (дочь Иды и Руби) ни в чем не смели ей противоречить, поскольку последствия всегда оказывались гораздо хуже, чем они могли предполагать. Руби, созависимый в отношениях, был добрым и снисходительным отцом и дедушкой, который всегда видел хорошее в своих детях и в моем отце – своем внуке. Его великодушие, по словам отца, погубило его. Во время Великой депрессии ссуды, которые он, по своей доверчивости, раздал друзьям и приятелям, не были возвращены, и семья потеряла большую часть своего состояния. Ида никогда не простила Руби за то, что ей казалось слабостью, легковерностью и страхом вступать в конфликты. Ее склонность не прощать тех, кто переходил ей дорогу, оставила неизгладимый след на трех поколениях, заставших ее тиранические порядки.
