Он притянул её ближе, их губы вновь встретились, но теперь это был не просто поцелуй. Это было обещание, клятва без слов. Его руки скользнули по её спине, её пальцы зарылись в его волосы. Огонь вспыхнул с новой силой, поглощая их целиком.
Где-то вдалеке раздался первый крик птицы. Ночь таяла, уступая место новому дню, но Мэй знала: этот момент останется с ней навсегда.
Она отстранилась, её губы всё ещё горели от его прикосновения. Ветер ласково трепал их волосы, солнце осторожно пробивалось сквозь кроны деревьев, но их сердца всё ещё оставались там, в этой ночи, наполненной музыкой, страстью и лепестками сакуры.
– Пойдём, – наконец произнесла она, улыбаясь уголками губ.
Рэн кивнул, но прежде чем отпустить её, он взял её руку и вложил в её ладонь что-то маленькое, тёплое. Это был его гребень – тёмное дерево с искусно вырезанным узором сакуры.
– Это для вас, – тихо сказал он. – Чтобы вы помнили…
Мэй сжала его в пальцах, ощущая, как сердце вновь замирает. Она подняла глаза, и их взгляды встретились.
– Я не забуду, – пообещала она.
Они шагнули в новый день, оставляя позади ночь, но не оставляя того, что родилось в её тишине.
Ветер шептал среди деревьев, нежно покачивая цветущие ветви сакуры, но ни один звук не мог заглушить громкий стук сердца Мэй. Она сжимала гребень в ладони, его тёплая поверхность, отполированная временем, казалась продолжением руки Рэна, словно он всё ещё был рядом, словно его прикосновение жило в древесных узорах. Они ушли из этой ночи, но что-то внутри неё осталось там, среди лепестков, лунного света и мелодии, которая теперь звучала в ней.
День в деревне начался как обычно – неспешно, в ритме природы. В воздухе разливался запах варёного риса, слышались мягкие шаги жителей, направляющихся к своим утренним обязанностям. Однако для Мэй этот мир больше не был прежним. Всё казалось иным, наполненным новым светом, новыми оттенками. Даже тень от фонарей на мостовой выглядела иначе – словно она несла в себе отголосок минувшей ночи.
Она знала, что должна вернуться к повседневности, но её мысли были заняты лишь одним: где сейчас Рэн? О чём он думает? Чувствует ли он то же самое, что и она?
Она не видела его весь день. Проходя мимо храма, задержалась у входа, надеясь услышать звук кото, но воздух был наполнен только голосами птиц и шелестом листвы. Сердце сжалось. А что, если он ушёл? Если эта ночь останется только воспоминанием?
Но когда солнце стало клониться к западу, она наконец увидела его. Он стоял у водоёма, пальцы его едва касались поверхности воды, создавая лёгкие круги. Он не играл, не говорил, просто смотрел на своё отражение, и этот момент был наполнен чем-то необъяснимо прекрасным.
Мэй шагнула ближе, но он заговорил, прежде чем она успела произнести хоть слово.
– Я думал, что после этой ночи я смогу найти слова, – его голос был тихим, почти неуверенным, как человек, который впервые открывает свои чувства. – Но всё, что я чувствую, – это музыка.
Она улыбнулась, мягко прикоснувшись к его руке.
– Тогда сыграйте её для меня, – прошептала она.
Рэн медленно повернулся к ней, и в его взгляде вспыхнул огонь. Он взял кото, и его пальцы нашли знакомые струны, но музыка, что зазвучала, была другой – глубже, насыщеннее, страстнее. Она рождалась прямо здесь, между ними, отражая их мысли, их желания, их души, что теперь говорили на одном языке.
