Рэн посмотрел на неё, его взгляд был тёплым, но внимательным, словно он пытался разгадать что-то, что она ещё не решалась сказать.
– Вы правы, – сказал он. – Музыка, слова, море, чувства… Всё подчиняется одному закону. Всё течёт.
Он снова заиграл. Его пальцы скользили по струнам, извлекая мягкую, волнообразную мелодию. Она была размеренной, но в ней чувствовалась неуловимая тоска – словно море нашёптывало древнюю историю, унесённую временем.
Мэй медленно развернула свиток. Она не знала, какие слова родятся, но её рука уже начала писать:
«Ветер целует лицо волны,
Рассказывает ей о далёких землях.
Вода слушает, но не отвечает,
Её голос – это эхо далёких волн.»
Когда она закончила, Рэн посмотрел на написанное и слегка улыбнулся.
– Вы слышите музыку даже в море, – сказал он.
– Потому что оно говорит, – ответила Мэй. – Только не все могут услышать.
Рэн взглянул на горизонт, где небо сливалось с водой.
– Я бы хотел однажды услышать историю, которую море рассказывает вам.
Мэй опустила глаза к бумаге. Она знала, что её истории всегда были о чувствах, которые невозможно выразить словами. Но сегодня, рядом с ним, среди этой тишины, наполняемой звуками природы, она вдруг поняла – её история ещё только начинается.
А море… Море будет хранить её тайны так же, как волны хранят тайны ветра.
Глава 11: Осколки лунного света
Море несло в себе вечное движение. Оно отзывалось на ветер, откликалось на лунный свет, принимало в себя голоса забытых времён. Его ритм, то ласковый, то тревожный, напоминал дыхание, живой пульс природы.
После их разговора Мэй долго не могла уснуть. Её мысли, словно волны, касались берегов сознания и тут же убегали прочь. Она пыталась запечатлеть в стихах музыку, которую слышала в голосе Рэна, но слова ускользали, как песок сквозь пальцы.
Когда ночь приблизилась к своей самой глубокой точке, Мэй вышла к морю. Луна висела над горизонтом, отбрасывая серебристые дорожки на воду. Песок был холодным, скользя между пальцами босых ног. Она шла вдоль берега, слушая, как мягкие волны накатывают на землю, оставляя после себя узоры из пены.
Вскоре она заметила силуэт. Рэн сидел на дальнем валуне, его кото лежал рядом, а сам он смотрел в море, будто пытался разгадать его тайны.
– Вы не спите? – спросила Мэй, осторожно подходя ближе.
Рэн медленно повернул голову.
– А разве можно спать, когда ночь поёт? – он провёл рукой по струнам, и тишина рассыпалась мягкими нотами. – Вы слышите? Луна разговаривает с волнами.
Мэй опустилась рядом. Её плечи окутал ночной ветер, приносящий запах солёной воды и таинственность далёких горизонтов.
– Что она говорит? – тихо спросила она.
Рэн провёл пальцами по струнам, и музыка потекла, как серебристая нить между ними.
– Она говорит, что всё временно. Волны касаются берега и уходят, чтобы вернуться вновь. Как память. Как чувства.
Мэй вслушивалась в мелодию, в её глубину и едва уловимую грусть.
– Вы боитесь, что что-то исчезнет? – спросила она.
Рэн остановился, задержав руку над струнами.
– Я боюсь, что однажды перестану слышать музыку, – признался он. – Что тишина станет слишком громкой.
Мэй смотрела на него, её сердце сжалось. Она понимала. Она знала, каково это – бояться потерять что-то бесценное, бояться, что однажды останется лишь пустота.
Она взяла кисть и медленно начала писать на свитке:
«Тень луны на ладони воды,
Ночь говорит с волной.
Музыка в сердце живёт до тех пор,
