И это было не самое страшное. Ужас начался позже. Света сделала криминальный аборт и месяц провела в больнице. Со мной никто не разговаривал, с Винниковым тоже. Выпускного вечера не было, получили дипломы и разъехались. С Ромой я так и не поговорила – он не хотел, а я не знала, что сказать. Оправдываться мне было не за что.
Он вышел на нашей остановке. Я предложила сыну поехать дальше и купить всё, что нам необходимо для пиццы. Так мы и сделали.
Через неделю мы всё же встретились. Лицом к лицу. Я ждала эту встречу, готовилась, думала, что скажу и всё равно растерялась, когда увидела его. Знакомый голос окликнул:
– Лена?! Привет! Тоже здесь живёшь? А мне говорили, что ты уехала из города, – он с интересом разглядывал меня, а я украдкой рассматривала его.
Ромыч совсем не изменился: сверкает синими глазами, улыбается, и руки не знает куда пристроить.
– Привет, Роман! В гости приехал?
– Я в этом районе квартиру купил, вот обустраиваюсь. Какая ты…
– С семьёй приехал? – я не знала, что говорить.
– Не получилось у меня семьи. Нет ни жены, ни детей… Да ты должна помнить Аллу, вы в общежитии вместе жили.
Конечно, я помнила Алку – грудь третьего размер, походка от бедра, реснички хлоп-хлоп, пальчики с маникюром. Было удивительно, как её в общагу занесло. И ещё я помнила, как она облизывалась, глядя на моего парня. И на даче, в тот злополучный вечер, она тоже была. Я помнила всё, но не призналась. Много чести.
– А ты как, Лена? Семья? Дети?
– Да, Рома, у меня семья: сын Фёдор, работа… всё хорошо, – здесь мне врать не пришлось. – Рада была тебя повидать. Извини, мне пора.
Я помахала рукой и побежала к остановке.
После этой встречи я не находила себе места. Прокручивала наш разговор. Придумывала новые правильные слова. Мечтала о встрече. Шефа старательно избегала. Надо было прямо сказать Палычу, что у нас ничего не получится, но мне было его жаль, и я искренне надеялась, что всё само собой рассосётся – может, встретит кого-нибудь и влюбится.
Софья, узнав о приезде моего бывшего, разрабатывала планы встреч, я отмахивалась от её сценариев, а Федя каждый вечер просил пиццу и рисовал папу-героя.
В пятницу, после садика, мы решили устроить себе маленький праздник и пошли в пиццерию. Это было новое, недавно открытое заведение, с очень аппетитной рекламой.
Внутри оказалось уютно: тяжёлые грубые столы, на стенах канаты и настоящие рынды. Пахло корицей, свежей выпечкой и кофе. За стеклом витрины большой выбор блюд и напитков. Возле входа красивая надпись: «Говорят, есть такая связь, что не важно, сколько раз ты её разрываешь. Всё равно встретитесь».
Федя наелся, напился и, довольный, пошёл в детский уголок рисовать, а я пила мятный лимонад и смотрела телевизор.
– Мамочка, смотри! Я человека-паука нарисовал.
– Федя, ты у меня художник! Красиво получилось, – я совсем не лукавила. Сын с каждым днём рисовал всё лучше.
– Можно я домой его заберу? – ребёнок ждал моего одобрения.
Я засомневалась. Надо было спросить.
– Пойду и узнаю, – малыш смело отправился в рабочую зону.
– Можно, пожалуйста, я заберу этот рисунок! Очень вас прошу! Прямо умоляю!
Ему казалось, что когда громко, то не так страшно. На шум и хохот вышел хозяин кафе. Перед ним стоял синеглазый малыш с хохолком на макушке. Смелый, смешной мальчишка в клетчатой рубашке был на кого-то похож. «Может, я видел его где-то? На детской площадке или здесь, в пиццерии?» – мужчина рассматривал карапуза.
