Любовь, миндаль и текила - страница 20

– Вы здесь главный? Я хочу забрать человека-паука. Можно? – Федя истратил весь запас смелости и собирался заплакать.

– Такому смелому и вежливому мальчику мы подарим весь альбом. Где твои родители?

Федя побежал ко мне, за ним шёл симпатичный мужчина. Я всматривалась в лицо и думала: «На кого он похож?»

– Здравствуйте! Меня зовут…

– Фёдор! Винников! Неужели я так изменилась? Не узнаёшь? Я Лена. Лена Рокотова. Вспомнил?

– Батюшки мои… Ленка! А это, значит, сынишка твой? Зачётный мальчишечка! Даже завидую, – Фёдор погладил маленького Федю по голове, – а как зовут сорванца?

– Федя.

– Да ладно… Тёзка, значит. Будем знакомы, Федя! Меня зовут Фёдор Иванович, – два Фёдора пожали друг другу руки. – Лен, как ты живёшь?

– Хорошо живу, Винников. Сын у меня, работа. Всё как у всех.

– Ты знаешь, что Ромка приехал?

– Знаю, Федя, мы встречались. Развёлся он, поэтому вернулся. Уже квартиру здесь купил.

– Значит, виделись. А про сына сказала? Это же надо как похож – одно лицо! Если бы не увидел своими глазами, не поверил.

Я пожала плечами:

– Зачем ему об этом знать? Он меня легко вычеркнул из своей жизни. Не вспоминал. Не думал.

– Ну да. Нас тогда с тобой все вычеркнули. Стёрли ластиком. А я до сих пор не знаю, как на второй этаж попал. Точно помню, что кто-то тащил меня и раздевал. И запах какой-то помню…

– Ладно, Винников, нам пора. Будем заходить к тебе иногда, если ты не против, и жена не заревнует.

– Я не женат. Белое Светино лицо на больничной подушке стоит перед глазами. И не пью совсем, как бабка отшептала.

Надо же, за месяц две встречи. Возвращаются домой ребята.

Вновь с Ромкой я столкнулась во дворе нашего дома следующим вечером. Возле мусорного бака. Хорошее место для встречи. Ароматное. Пришлось сказать, что живу в этом же доме, в третьем подъезде. Кажется, ему это не понравилось, да и ладно, потерпит.

Федя ждал меня на детской площадке, что-то усердно раскапывая в песочнице. Я села на скамейку и закрыла глаза.

Вот и тепло к нам пришло. Скоро всё зазеленеет, зацветёт сирень. Пал Палыч станет намекать на отпуск втроём (надо придумать весомые отговорки), Федя поедет к родителям на дачу, я недельку посмотрю сериалы, а потом придумаю чем заняться.

Кто-то присел на скамейку, и я открыла глаза. Роман не отрываясь смотрел на маленького Федю. Перевёл взгляд на меня. Синие глаза почернели, на скулах заиграл желваки:

– Твой муж знает, что растит чужого ребёнка? Как ты посмела скрыть от меня сына? Какая ты всё же, – он задохнулся, – правильно Алла говорила, не любила ты меня никогда!

Я снова закрыла глаза. Каким ты был, таким остался. И успокоить тебя некому. Почему так обидно? Так больно… Поревела бы сейчас навзрыд, раскачиваясь и подвывая, да сыночка боюсь напугать. Феденьку-ангелочка моего. Безотцовщину… Эк тебя, мать, понесло! А ну, рули в другую сторону! Будет ещё какой-то Ромка Коршун мне выговаривать! Кто он такой?! Никто! Я и имя его забыла. Грубиян!

Неделя была бесконечная: планёрки, отчёты, садик. Соня-ураган рассталась с бойфрендом и нуждалась в поддержке, папа приехал в больницу на обследование, и мне надо было готовить обеды. Я забегалась.

К пятнице всё утряслось и наладилось. Папу проводила в деревню, Пал Палычу отказала в воскресном ужине, созвонилась с Винниковым и заказала столик на четверых.

В пятницу я, маленький Федя, Софья и Фёдор Винников дружно ели пиццу. Сонька вдруг сдулась и от урагана остался маленький сквознячок. Она краснела, бледнела, не шутила и не гоготала, демонстрируя всем свои хорошие зубки. Методом исключения я пришла к выводу, что так положительно на рыжую бестию влияет мой однокурсник. Фёдор, ты – сила! Фёдор, эй! Очнись! С нами шикарная длинноногая красотка, и она запала на тебя. Ладно, с Винниковым об этом в другой раз поговорю, а пока будем отдыхать.