Заслушался Антон, шалея от непривычных ласк, отключился совсем.
В голове сверкают фейерверки цветных вспышек, накатывает волнами шум прибоя. Дальше, всё происходило, как в фантазиях и снах.
Почувствовал вдруг Антон недюжинную, явно пригрезилось, силу в чреслах и многократно возросшее желание немедленно очутиться внутри милой, что произошло в ту же секунду.
Слышит только неприлично-прекрасные звуки – хлюп, хлюп, хлюп. И мерное биение одного липкого тела о другое.
Очнулся парень от судорожных спазмов внизу живота и взрыва внутри влажной тесноты.
Трясло его не по-детски, словно после марафонской дистанции с полной выкладкой.
Ощущения были необычно яркие, неведомые прежде.
Поплыл Антон, растворился в благодарности и нежности к жене.
Сердце стучит. Как бы совсем не выскочило.
Жена сует ему в руки свои трусики, – вытрись. Ну как, полегчало? Ещё разок полечимся или хватит на этот раз? Теперь веришь, что люблю?
– И я тебя люблю! Ты у меня самая лучшая.
Подумал Антон секунду и решил не отказывать даме в продолжении банкета. Конечно, это он кокетничал. Накопилось у него за сенокос добра в закромах – ешь, не хочу. Подружка для него всегда желанное лакомство. Аппетит у парня хороший. Может он сладкоежка?
Продолжили они светскую беседу на высшем уровне немедленно. Теперь-то им торопиться некуда, можно всё с толком, с чувством, с расстановкой, чтобы ничего не упустить.
Лизались и ластились молодые часа полтора.
Кажется, всё обследовали, ничего не забыли.
Вылезли после окончания рандеву из убежища: в головах от пыли и грязи можно рассаду высаживать, а ведь только из бани.
Уж они и вытряхивались, и дули, всё без толку. Пришлось в остывшую баню идти, головы мыть.
Разделись, начали мылиться. Не утерпели, глядя на соблазнительные упругие тела, опять слились в порочной страсти, опьянённые неутолённой до сих пор жаждой.
Домой явились раскрасневшиеся, счастьем светятся, словно блины со сковородки.
Тёща лыбится, будто свечку над нами держала. Ну и интуиция у этих баб.
Зато настроение у Антона сразу появилось.
– Сейчас бы на сенокос да косой помахать, – вдруг подумалось ему. – Может дрова поколоть? Что-то силушку девать некуда.
Отпуск пролетел быстро, заметить не успели.
Антон даже привыкнуть успел к сенокосной жизни.
Каждый день томлёная молочная каша из русской печи, с разварочки, блины-оладьи, простокваши хоть ведро, налистовники. Это лепешки такие деревенские. От них парень просто чумеет. До чего хороша простая деревенская еда.
Щи, наваристые, картошка в ста видах, капуста квашеная, сметана. Кормили на убой. Опять же по стаканчику водки в каждое застолье.
Дома так не поешь. Не хозяйка пока Лиза, хоть и выросла в большой семье. Ну да ладно, это дело поправимое. Научится.
Вот в плане любви почти весь отпуск просто диетический. Всё по выдаче: сколько и когда дадут.
Чувствует Антон, что здорово недодали. Дефицит накопился.
Требует этот голод утоления, причём немедленного. Ничем невозможно удержать возбуждённого и приумноженного сознанием желания.
Вот только доберётся парень до дома…
– Семья! Как же это всё-таки здорово! – подумал Антон, когда автобус тронулся.
Лиза прислонилась к нему, прикрыла глаза.
Юноша погрузился в мир грёз. Два часа и они дома…
