Внезапно в голове всплыла картина выливающего на него кофе Толика. Интересно было бы посмотреть на лицо Артема Сергеевича. Думаю, в тот момент от напускной уверенности ни осталось и следа.
Нужно попросить у программиста запись с камеры наблюдения и пересматривать ее в дни уныния.
Интересно, как он умудрился так быстро поменять рубашку?
Хотя неважно, главное, это его реакция. Уверена: Артем Сергеевич был в шоке.
Не сдержавшись, улыбнулась, и чуть было не рассмеялась:
– Я вижу, настроение у вас кардинально поменялось, Юлия Юрьевна, и вы уже рады нашему сотрудничеству, раз так широко улыбаетесь мне. Я понимаю ваш восторг. Со мной многие хотели бы поработать, – он многозначительно поиграл бровями, – но, может, все-таки приступим к изучению договора?
Я непроизвольно закатила глаза. Вот же самоуверенный индюк.
– Конечно, Артем Сергеевич, прямо сейчас и приступим, потому что, к вашему глубокому сожалению, – я слегка склонилась над столом, достала из папки подготовленные документы и, удовлетворенно отметив, что взгляд машинально нырнул в вырез блузки, продолжила: – я не смогу с вами проводить 24/7, как вы, судя по вашему взгляду, хотели бы.
– Что? – он встал с кресла. – Да, после того, как вы со мной поступили на конференции, я даже мысли допустить не мог, что нам придется работать вместе. Я бы лучше вел дела с грязным мужиком со стройки, чем с вами...
– Ах, так? – теперь уже я вспыхнула от негодования. – Вот как ты заговорил? Ты, что думаешь: я горю желанием с тобой работать? С черствым, самодовольным, напыщенным индюком?
– Индюк, значит! – он сделал шаг вперед. – А ты истеричка с закидонами избалованного ребенка!
В пылу ссоры, я даже не успела понять, что мы перешли на «ты».
Его дыхание обдало кожу и неожиданно стало жарко, хотя встроенная система кондиционирования справлялась отлично, и в кабинетах температура даже в тридцатиградусную жару не поднималась выше двадцати одного градуса.
Тогда, что со мной?
Почему под его внимательным, злым взглядом я ощущала себя нашкодившей маленькой девочкой?
В голове перепутались все мысли, а во рту внезапно пересохло. Его глаза цвета лесного ореха сбивали с толку, а губы были слишком близко…
Время будто остановилась, секунды тянулись очень медленно, нужно было что-то сказать или сделать: отойти, устроить скандал, но я будто приросла к полу, да еще и онемела к тому же.
Он медленно склонялся, словно собирался поцеловать меня. Дыхание участилось, и при каждом вздохе моя грудь касалась его, вызывая неведомые до сегодняшнего момента ощущения, ведь, дожив до тридцати двух лет, я так ни разу и не влюблялась по-настоящему.
И ни разу в жизни, ни один мужчина…
Нет, даже не так!
Ни один человек не вызывал у меня такого шквала эмоций за пять минут разговора.
От злости до возмущения, от негодования до… не знаю… желания…?
Как же стыдно было осознавать, что едва знакомый мужик по щелчку пальцев мог привести меня в такое уязвимое состояние, и самое обидное, что мне нравилось в нем находиться…
– Что здесь происходит? – мощный, громкий бас вывел из ступора и заставил отлипнуть, наконец, от новоиспеченного партнера.
Неловко повернувшись, я задела край стола, и разложенная документация полетела на пол. Наклонившись, чтобы собрать ее, сбивчиво пробормотала:
– У нас? Ничего такого, как могло показаться… Мы работали, Юрий Борисович, не покладая рук, в поте лица и тела… Тьфу… Какого тела? Никакого тела… В общем, думаю, вы поняли, что я имела в виду…
