Миша сидел в зале и смотрел телевизор, когда мама вернулась с работы. Я вовсю уже собиралась в клуб. Каждый раз, покидая дом, я уходила в смешанных чувствах, мне не нравилось, что приходилось врать, это тяжёлым камнем висело на сердце и тянуло на дно. Больше я опасалась за последствия, когда мать обо всем узнает. И запрещала себе думать о таком исходе, и что навсегда потеряю ее доверие, словно мысли были огорожены колючей проволокой, а по ней пущен ток. Так больно мне было обманывать близкого человека. Но и как сознаться, тоже не знала. Мне были необходимы эти деньги. И снова наплевав на совесть, с которой никак не могла договориться, я выпорхнула из дома.
До клуба я добиралась на автобусе. Всегда надевала неприметную одежду и уже на месте наносила слой грима и облачалась в сценическую «униформу». Мы не танцевали приватов и стриптиз. Услуг эскорта тоже не оказывали. В основном, это было обычное развлекательное шоу. В клубе на небольшом помосте, справа и слева от пульта ди-джея, находились круглые сцены, там-то мы и извивались с Ларисой, словно змеи в свете ярких, переливающихся разноцветными огнями прожекторов. Чуть впереди располагалась небольшая сцена, мы выходили туда с одним из номеров, предварительно отрепетировав его. Но в большинстве случаев просто танцевали с десяти вечера и до двух ночи, развлекая и подогревая толпу отдыхающей молодежи. График был гибкий. В будние дни работали до часу ночи, а вот с пятницы по воскресенье почти до утра. Получали в месяц по пятнадцать тысяч рублей и были запредельно рады этой небольшой сумме. В нашем городе многие и на заводе на рядовых должностях столько не зарабатывали.
В клуб я влетела запыхавшаяся, потому как опаздывала.
— Здравствуй, — я поздоровалась с Эндаром.
Тот сидел в зале за длинной барной стойкой. Кроме бармена и нескольких охранников в клубе ещё никого не было. До открытия оставалось около получаса.
— Ты сегодня опоздала.
Тряхнув рукой, я посмотрела на дешёвые электронные часы.
Но и без часов было все ясно — вокруг клуба собиралась молодежь. Я быстро проскочила мимо людей, пряча лицо, и не глядя никому в глаза.
— Мать припозднилась, — соврала я, все ещё пребывая в неоднозначных чувствах после того случая на дороге.
Только сейчас я подумала о том, что те отморозки могли вернуться в клуб и проверить, та ли я танцовщица или нет.
— Эндар, — я замешкалась, не зная, стоило ли говорить ему об этом случае.
И порешив, что лишним точно не станет, рассказала все как на духу, лишь вскользь упомянув о спасителе. Эндар напряженно потер подбородок, отпил из прозрачного стакана янтарную жидкость и произнес:
— Если сегодня их увидишь, покажи Ярику, — кивнул в сторону охранника. — Больше они тебя и пальцем не тронут.
— Спасибо, Эндар.
— Женя! — я уже повернулась и пошла прочь, когда Эндар меня окликнул.
Застыла и обернулась вопросительно взглянув на мужчину.
— А говоришь, мама припозднилась. Нехорошо обманывать.
Я лишь пожала плечами в ответ и побежала в раздевалку.
За шесть с небольшим месяцев никто из людей Эндара не попытался склонить нас с Ларисой к сексу ни намеком, ни взглядом. Единственное, что он требовал от своих подчиненных — быть честными. Это был своего рода негласный закон, который всеми чтился.
Первую неделю мы приходили в клуб с опаской и мыслями, вернемся ли домой целыми и невредимыми. Столько слухов было около личности Эндара, что иной раз возникало ощущение, что тот человек, которого мы знали, и Эндар, о котором говорили местные люди, были два совершенных разных персонажа. Но он не осматривал нас с Ларой скользким взглядом, не предлагал интима и не намекал, что данной услугой мы могли бы заработать лишние деньги. Потому как наши напарницы тем промышляли. Но и были старше нас лет на семь. Мы посменно танцевали в клубе, иногда общались или слышали разговоры девочек в раздевалке. Так вот те часто обсуждали, как и с кем провели свой предыдущий вечер, а точнее ночь. Иногда даже и имен не скрывали, в чьем обществе проводили время. А мы мотали на ус и сторонились этих людей, не задерживались и сразу после смены бежали домой.
