Когда я вернулся в кафе, Олег снова сидел за своим столиком, а Алекс что-то тихо насвистывал, протирая стаканы. Я занял своё место за стойкой, пытаясь отвлечься. Но всё вокруг напоминало мне о ней: пустой столик у окна, запах лаванды, который до сих пор казался мне отчётливым. Почему её слова задели меня сильнее, чем что-либо за последние годы?
Я вспомнил себя в школе. На переменах всегда стоял в коридоре один, прижимаясь спиной к стене. Остальные дети смеялись, шутили, толкались, словно их жизнь была переполнена энергией и свободой. Но не моя. Я старался быть тенью. Меня это устраивало. Но её взгляд был другим. Он говорил: "Я вижу тебя." И это пугало меня сильнее всего.
Кафе постепенно погружалось в вечернее затишье. Клиенты расходились, оставляя за собой лишь полупустые стаканы и случайные слова, сказанные вполголоса. Я сидел за стойкой. Взгляд уткнулся в кофемашину. Она продолжала шипеть и издавать привычные звуки. Но даже это привычное и успокаивающее не могло вернуть меня в состояние покоя.
Я снова смотрел на её столик у окна. Пустой. Но в моём сознании он был заполнен её присутствием. Почему она так легко ворвалась в мою жизнь? Эта мысль не давала покоя. Её слова крутились в голове, вызывая противоречивые эмоции. Я злился на неё за то, что она сказала правду, которую я старательно скрывал даже от себя. Я вспомнил её взгляд. В нём не было осуждения, только интерес и, может быть, даже сочувствие. Это раздражало.
– Задумался? – раздался голос Олега.
Я обернулся. Он стоял рядом с кружкой кофе в руках, смотрел на меня с лёгкой улыбкой.
– Просто устал, – ответил я.
– Устал? Или пытаешься понять, что внутри тебя сейчас творится?
Я ничего не сказал, вернувшись к своему привычному молчанию.
– Рассказывай, – продолжил он, садясь на высокий стул напротив.
– О чём?
– О том, что тебя гложет.
Я хотел отмахнуться, но его взгляд был слишком внимательным.
– Ты всегда лезешь не в своё дело? – огрызнулся я.
– Только когда вижу, что кто-то сам не справляется, – спокойно ответил он.
Его слова прозвучали так просто, что я на мгновение забыл о раздражении.
– Она задела тебя, правда? – продолжил он.
Я замер, но решил не отрицать.
– Да.
– Чем?
– Она говорит так, будто знает меня. Будто понимает, через что я прошёл.
Олег кивнул, его лицо стало серьёзнее.
– И это плохо?
– Не знаю. Я просто не хочу, чтобы кто-то копался в моей жизни.
– А может, она не копается? Может, она просто хочет помочь?
Я замолчал. Олег продолжал:
– Люди не всегда хотят причинить нам боль, даже если задевают за живое. Иногда они видят то, что мы сами боимся признать.
– И что я должен сделать? – спросил я, чувствуя, как гнев смешивается с растерянностью.
– Решить, будешь ли ты прятаться дальше или откроешь дверь.
Его слова застряли во мне, как и её. Я знал, что он прав. Снова посмотрел на пустой столик у окна.
– Ты думаешь, она вернётся? – спросил я неожиданно для самого себя.
Олег усмехнулся.
– Если ей это нужно, она вернётся.
Я ничего не ответил. В голове возникло странное ощущение: будто я стоял на краю чего-то большого, чего-то нового. И я понятия не имел, готов ли я сделать шаг. Ночь окончательно накрыла город. За окнами мелькали редкие фары машин. Свет от уличных фонарей ложился мягкими полосами на кафельный пол кафе. Олег ушёл, пожелав мне доброй ночи и бросив напоследок:
– Найди время для себя.
Эти слова эхом прозвучали в пустом помещении. Впервые за долгое время я остался совсем один. Но это тихое одиночество, которое обычно приносило мне странное успокоение, сегодня давило на грудь.
