– Я взяла нам тканевые маски для лица и компрессионные чулки. Размер выбрала на глаз, надеюсь, тебе подойдут.
Я чуть не подавился, хоть даже ничего в тот момент не ел:
– Компрессионные чего?
– Чулки, чулки. Это – как колготки, которые мы носили в детстве. Здоровым быть хочешь?
Я отрицательно покачал головой.
– Ну вот если хочешь, наденешь под штаны, никто и не заметит. Зато ноги в старости будут, как у супермодели!
– Серьезно, Тома? Всю жизнь тебя знаю, но не устаю удивляться.
Тома сбегала в коридор и вернулась с сумкой в руках. Порывшись там так, словно в ней прятались тысячи крошечных и хрупкий предметов, она достала две плоские картонные упаковки. Одну из них она кинула в меня. Я поймал легкий предмет и вчитался: «Чулки компрессионные. Красота и здоровье ваших ног». Рядом с надписью улыбалась длинноногая блондинка.
– Завтра покажу, как их надевать, – сказала Тома, опустившись на пол перед чемоданом. – Надо проверить, положили ли мы все вещи, которые просила привезти Поля. Я хотела еще и чайник захватить, кажется, он в моей сумке…
– Чайник? Я Израиле, что проблема с ними?
– Это стеклянный чайник…
Я удивленно расставил руки, как бы спрашивая: «И что?».
– Мы с Полей любили заваривать фруктовый чай. Ягодки в нем красиво плавают. И вообще, его нам подарила подруга Поли, так что он ценный.
– Теперь понятно, – протянул я, подойдя ближе к чемодану. – Мы можем запихнуть его сюда, между одеждой. Так он не разобьется во время перелета.
– Нет, сюда положим подушку. Она объемная, займет все место, чайник уже не влезет, думаю.
Тут я схватился за голову:
– А подушку-то зачем везешь?
– А подушка ортопедическая, предки нам всем дарили на Новый год, помнишь? Поля сказала не везти, сказала, что купит такую же. Но зачем, если уже есть? Куда ее девать-то? И кстати, взять подушку – в твоих интересах, у Полины проблемы со спальными местами и принадлежностями. Если не хочешь спать на своей кофте, лучше не возникай.
Я притих, но не от страха поспать на кофте, от того, что еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Тома утрамбовывала вещи, чтобы чемодан закрылся, и все охала, как многое она не смогла прихватить.
– Ладно, остальное привезу уже в следующем году, когда поеду к Поле насовсем, – сказав это, Тома встала и потянулась.
– Как думаешь, если командировка пройдет не очень, Вера вернется ко мне?
За моим вопросом последовал тяжелый вздох.
– Где-то я уже это слышала. Не знаю, Ян… Мне кажется, что тут уже все предельно понятно. А тебе лучше подумать не о том, вернется ли она, а о том, вернешься ли ты, если вдруг ее командировка или как там еще это назвать пройдет плохо.
Я прикусил губу, подошел к дивану и обреченно плюхнулся на него.
– Я сам уже ничего не понимаю… Уже снова хочу ее увидеть.
– Ой, не начинай. Устала я от твоего нытья. Возьми себя в руки! Начни ценить себя! Или ты согласен жить с человеком, который тебя предал? Только вот знаешь что: что-то я сильно сомневаюсь, что она прибежит к тебе обратно. Разве что только за документами на квартиру…
– Опять ты за свое… – я схватил диванную подушку и кинул ее в сестру.
Она увернулась, и та попала в Марса, стоявшего неподалеку. Пес подскочил и, виляя хвостом, побежал ко мне.
– Прыгай, Марс, – запищал я, хлопая ладонью по мягкой желтой обивке. Марс громко залаял в ответ и встал на задние лапы. Я подхватил его и водрузил себе на грудь.
Тома уселась рядом.
