Выйдя из машины, Ольга подняла глаза на трехэтажный, XVII или даже XVI века особняк со стертыми ступеньками парадного входа, резными дубовыми дверьми, изъеденными солеными океанскими ветрами, и крохотной черно-медной вывеской с темной гравировкой «BLUE MAUNT Ltd.». Вполне возможно, что всего двести или триста лет назад этот особнячок был домом какого-нибудь португальского флибустьера или морехода, открывшего морской путь из Европы в Индию. А теперь…
В полутемной и увешанной гобеленами прихожей старик консьерж за неожиданно модерновой стеклянной стойкой с удивлением воззрился на посетителей.
– To see Mr. Landstrom? Вам назначено?
– Мы из России, с русского телевидения. – Ольга зачем-то показала ему свои московские «корочки». – Я говорила с секретарем мистера Лэндстрома, он сказал, что…
Дробный стук каблуков по дубовой лестнице перебил ее. Консьерж повернулся в сторону сбегавшего сверху молодого мужчины в бейсболке, легкой рубашке апаш, шортах и деревянных сандалиях.
– Yes, yes! – сказал мужчина. – Это ко мне, русская журналистка, я в курсе…
– Камеру! – через плечо тихо сказала Ольга собкору. – Снимай!
Собкор спешно достал из сумки свою цифровую камеру, но Лэндстром предупредительно поднял руку.
– Нет, нет! Никаких съемок! Пока – никаких! – И цепким взглядом оценил женские прелести Ольги. – Как вас звать?
– Я Ольга Казина. – И Ольга показала на собкора: – А это…
– О! Олга! It’s great! – перебил Лэндстром. – Настоящее норвежское имя! О’кей, вот что мы делаем. Сейчас мы идем на мою яхту и уходим в море. Я для этого прилетел в Лиссабон! Я безумный яхтсмен! Пошли! – И, непринужденно взяв Ольгу под руку, Лэндстром повел ее к выходу.
Собкор шагнул за ними, но Лэндстром оглянулся.
– Нет, вы останьтесь! Интервью – когда мы вернемся!
– Так, может, и я вас тут подожду? – сказала Ольга.
– Если вы хотите интервью, вы идете со мной на яхте, – хозяйски распорядился Лэндстром, у него была хватка мачо, уверенного в себе. – Как, вы сказали, ваша фамилия? Казин? Дочь моего капитана?
– Да…
– Ну, так у тебя нет выбора, детка. Пошли.
Поскольку боцман был заперт в каюте вместе с другими пленными моряками, бросить якорь пришлось старпому и штурману. Стоя у якорной лебедки, они отдали якорную цепь, тяжелый якорь с шумом упал в воду и ушел на глубину.
Тем временем Махмуд и капитан в сопровождении двух вооруженных сомалийцев обходили все грузовые палубы, Махмуд пересчитывал танки, пушки и ящики с боезапасом и арабской вязью записывал в свою тетрадь.
– Зачем ты считаешь? – удивлялся капитан. – Вот грузовые документы. 42 танка, 30 гаубиц, 8 установок «Шилка» и 740 ящиков с боеприпасами.
Махмуд хитро усмехнулся:
– У нас раньше ваши инженеры работали, завод строили. Они знаешь как говорили? Доверяй, но проверяй!
– Между прочим, – сказал капитан, – если бы пожар спустился сюда, мы бы взлетели на воздух, как щепки…
Забрав грузовые документы, Махмуд и двое пиратов спустились с «Антея» на свой фибергласовый катер, Махмуд что-то крикнул оттуда по-сомалийски Лысому Раису, и Лысый, стоя на крыле капитанского мостика, утвердительно кивнул.
Катер с Махмудом отчалил от «Антея» и направился к берегу.
В ходовой рубке фрегата «Сириус» капрал спецназовцев, глядя в бинокль на катер Махмуда, сказал командиру:
– В захвате было три катера по пять человек в каждом. Трое ушли. Осталось двенадцать. Нам их ликвидировать – как два пальца…
