Но она не хотела здесь даже находиться! Катя не хотела ни с кем знакомиться, не хотела выходить замуж и даже, о боже, не хотела видеть своих родителей! И она была готова сбежать, вот только…
- Катенька, миленькая, - показался рядом Василий Геннадьевич, выходя из охранного помещения, - ваш отец направляется сюда, не будите вулкан остывший. Останьтесь, послушайтесь родителей, и потом я отвезу вас домой.
Не прошло и пяти минут знакомства, как ее отрезали от мира сего.
Оторвали!
Привыкать к такому Катя была не готова.
- Дочь! – оборвал диалог Алексей Морозов, встречая званых гостей, - прошу в дом, Андрей, - поприветствовал он Киселева-старшего, - Вадим, я поговорю с дочерью. Оставьте нас на несколько минут.
Гости ушли, и Геннадий Васильевич испарился, понимая, что в этой ситуации он бессилен. Катя осталась с «вулканом остывшим» - с отцом. Цепкие глаза Алексея Морозова тут же нашли взволнованную до предела дочь.
- В моих руках – вся твоя жизнь и ее успех, Катя. Если ты будешь сопротивляться моему решению и продолжать показывать себя в свете непослушной девушки, то я превращу твою жизнь в ад. Ты не сможешь продолжать учиться, жить в квартире своей бабки и не сможешь найти работу. Даже санитаркой не устроишься! И масштаб этой трагедии – не город, - замолчал отец, оглушая бедную Катю своей яростью, - а вся Россия. Ты знаешь, на что способны связи, Катя. Ты знаешь.
Катя не заметила, как отец подтолкнул дочь к дому и «заботливо» открыл перед нею дверь. Она не заметила, как сняла пальто, как разулась и как оказалась в гостиной, где был накрыт шикарный стол. Она сидела напротив сына Киселева, но замечала только равнодушный взгляд своего старшего брата.
Равнодушие – вот, что царило в этом доме.
И казалось, что только Киселеву Вадиму до бледной девушки было дело. Кажется, она ему понравилась. Так сказала мама с добродушной улыбкой:
- Кажется, наша девочка запала Вадиму прямо в душу. Вот он – восхищенный мужской взгляд, его из тысячи узнать можно. Так ведь, Катя?
Катя отрешенно смотрела в свою тарелку и изредка попивала сок. Что за бред мама несла? Едва ли Виктория посмотрела бы в сторону этого Киселева, не будь карманы его отца набиты деньгами.
- Красотой она, и правда, пошла в вас, Виктория, - ровно произнес Андрей Киселев, - а гордостью в отца.
Отец поспешил вставить свои дорогие пять копеек:
- Какая гордость, Андрей! Это лишь переходный возраст, и абсолютно нет поводов для волнения, я вас уверяю.
- Пусть и гордость, зато изюминка! – восхищенно произнесла Виктория, скользнув взглядом по дочери, - в нас, женщинах, всегда должна быть изюминка…
- Вы правы, - в тон ответил Вадим, одарив Катю заинтересованным взглядом.
Впрочем, его интерес за версту чувствовался.
Морозова отвела взгляд, чтобы посмотреть на своих родных. В первую очередь она посмотрела в глаза отцу, но, к собственному ужасу, она не нашла в них ничего прежнего. Только выдержка деловая была в его взгляде, словно не дочь сидела рядом, а товар, который нужно продать как можно с большей выгодой.
А в ее детстве глаза отца пылали любовью. Что же произошло?
- Улыбнись, Катя. Я понимаю, что для тебя это все неожиданно, - сухо произнес отец, подливая ей апельсиновый сок.
Катя посмотрела на мать. Улыбаясь во все свои тридцать два белых зуба, она заискивающе разговаривала с Андреем Киселевым.
- Катюша, выпей сок, а то вид у тебя бледный, - ласково произнесла мама, встречая взгляд дочери.
