На пластиковой тарелке лежат бутерброды с кусочками жира. Ребята смотрят на меня с предвкушением, Маша хлопает в ладоши, а Ира заливается смехом.
– Давай, брат, покажи, кто здесь мужик! – Приободряет меня Дима. Затем, убедившись, что дверь в домик плотно закрыта, достает из-под стола бутылку с прозрачной жидкостью и наливает немного, всего на два пальца, в пластиковый стаканчик. – Держи. С салом только так.
– Что? – Перехожу на шепот. – Водка?! – Отпускаю руку Зои, но не решаюсь сделать шаг назад. Я же не трус. – А… как же соревнования?
Дима протягивает стаканчик:
– Для смелости. Всего одну.
Маша подает бутерброд:
– Нужно быстро, Джаст. Это не виски со льдом. Выдохнул, проглотил залпом, вдохнул запах закуски, поморщился и потом уже закусил.
– Что? Как?
– Ой, Мань. – Дима кладет ей руку на голову. – Он тебе девка, что ли? Неужели сам не сообразит?
Робко беру стаканчик и бутерброд.
– Нужен тост? – Интересуюсь. – Что вы обычно говорите?
– Zalubov’ – Калинин зачем-то косится на Зою.
– А что это значит? – Недоверчиво спрашиваю я, держа стаканчик подальше от себя.
– Значит, за любовь. – Вмешивается Никита. – Вообще, можно пить за все, что угодно – за здоровье, успех, учебу, маму, папу, погоду. Тосты никогда не кончаются.
– Вау, – пожимаю плечами. – Ну, тогда zalubov’…
Поднимаю стаканчик и вижу лица ребят: на них удивление, беспокойство, азарт. Девчонки заранее морщатся, сопереживая мне, Ира даже задерживает дыхание. Быстро отправляю напиток прямо в рот, глотаю и чувствую, как слезы начинают подступать к глазам. Адская гадость обжигает мой язык, горло и горячим сгустком спускается по пищеводу. Очень хочется кашлять, но я все-таки сдерживаюсь.
– Ешь, ешь, ешь! – Командуют парни.
Мне дурно. Как я могу после этого съесть еще какую-то непонятную мерзость? Морщусь. Предполагаю, что мое лицо походит сейчас на сморщенную куриную задницу, но ничего не могу с собой поделать.
– Кусай, Джастин, – сквозь гул прорывается тоненький голосок Зои.
Мне хочется ухватиться за него, как за спасательный круг. Не могу сопротивляться этой девушке. Послушно подношу бутерброд к носу, втягиваю аромат черного хлеба, открываю рот.
– Смелее. – Хихикает она, видя слезы, выступившие в уголках моих глаз.
А, к черту! Откусываю и жую. Зажмуриваюсь.
Спиртное устраивает в моей груди пожар. Или это близость Зои так действует? В любом случае, мне горячо, хорошо и… вкусно. Что? Широко распахиваю глаза. Вкусно! Невероятно…
– Молодец! – Подбадривают ребята.
– Мужик! – Дима пожимает мне руку. Пока я пытаюсь отдышаться, наливает мне еще столько же. – Есть такое правило: между первой и второй перерыв должен быть не большой.
– Что? – Изумляюсь. – А как же соревнования? Ты же сказал, что только одну?
– Надо, Джастин, надо. – Сурово говорит он. – Веселее будет!
Беру стаканчик и оглядываю их.
– А почему вы не пьете? Эксперимент надо мной ставите, да?
Никита хмурится:
– Джаст, считай, что это твоя инициализация. Мы принимаем тебя в наше фратернити – большое русское братство!
– О’кей, давай за компанию. – Дима наливает себе в стакан две капли и чокается со мной. – За турслет!
С ужасом смотрю, как он выпивает эти две капли, не запивая и не заедая, и убирает бутылку в сумку под стол. Правда, потом брезгливо морщится и выдает:
– Какая же дрянь…
С трудом заставляю себя выпить предложенное, заедаю напиток бутербродом и с удивлением отмечаю, что к жару в груди добавляется еще и особая, приятная расслабленность.
