Читать онлайн Ирина Самохина - Выйти из поезда

© Ирина Самохина, 2020

ISBN 978-5-0050-8442-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я точно знаю день, когда сошла с ума. Это, пожалуй, единственное, что я знаю наверняка, всё остальное теперь либо из области как будто чужого прошлого, либо из области неопределенного будущего, о котором я даже не имею смелости помыслить. Есть еще настоящее – неинтересное, пресное и странное.

Полтора года назад врачи сообщили мне, что мой организм дал сбой и одна вероломная клетка внутри меня взбунтовалась. Всё вышло из-под контроля, да что там – всё рухнуло.

Сейчас на улице весна. Тот коронованный период этого сезона, когда всё в цвету. Природа словно раскрывает свои большие зеленые глаза после долгого сна. Томно потягивается и простирает к тебе руки, чтобы обвить и приласкать.

Безусловно, вокруг только и разговоров, что об этом пробуждении. Но люди даже такое чудо могут превратить в фарс… «Цветочки, пчелки, лучи, пробивающиеся через распахнутые окна» и прочие клише. Все хотят жить красиво, а кто-то хочет просто жить… Вот разве что парадокс: дико хотеть жить и одновременно с этим утратить всякий интерес к этой самой жизни.

Я заглядываю в лица людей, направляясь в больницу: вот те четверо, развалившиеся под цветущей сакурой, – они и вправду так счастливы? Вправду так чувствуют движение и красоту этой жизни? Вправду готовы часами лежать и созерцать нежные акварельные наброски распускающейся природы? Всё это вправду?

Нет же, вся компания достала смартфоны: штамповать симпатичные картинки с обязательным наложением фильтра. Без него, фильтра, эта картинка жизни слишком проста и обыденна, такая, какую видит каждый по ту сторону своих глаз.

О, сколько их, совсем полых изнутри… Но есть все-таки особенные люди, из «другого теста». Не пустые манекены, не яркие фантики без содержимого. Именно в них продолжает жить душа, вселенная, частица Бога… да как хотите, так и называйте! Они видят шире, осознают больше. Могут давать, а не только бесконечно брать. Этакие белые вороны потребительского общества. Если вы одни из них, поздравляю, вам и повезло, и не повезло одновременно. Ибо Мир меняется, мудрецы и проСВЕТленные пропадают. Возможно, потому, что свет внутри нас гаснет всё быстрее и всё чаще. Но, знаете, мир цикличен – и всё вернется, обязательно вернется! Но нас уже не будет. А сейчас мы здесь! Понять эти простые слова: «здесь и сейчас». Возвести в Абсолют мысль, что это твой миг.

Почему же я всё вижу, как во сне? Я считаю, что это один из признаков моего тихого безумия. Все говорят про знаменитую пятерку стадий принятия… хм, по мне, все мои эмоции смешались в какую-то грязную кашу, как растекшиеся по полу краски, и нет там отрицания или торга, даже гнева нет. Депрессия? Возможно, это она. Хотя мне кажется, большинство людей живут в депрессии и поглощают эту жизнь, не чувствуя вкуса, в спешке, часто используя «подсластители».

Я думаю, что единственное время, когда ты настоящий человек, – это детство. В детстве всё самое яркое, удивительное, захватывающее, вкусное. Что потом случается с нами – загадка. Но какой-то детали пазла перестает хватать.

Кто его отнял и зачем?

Или мы сами его потеряли?

А если потеряли, как его найти?

После больницы, где врач молча просматривал мои анализы (вопросы ему я перестала задавать уже давно. Нет, не из-за страха, а просто поняла в какой-то момент, что врачи не боги и знать наперед ничего не могут, и гарантировать тоже. А мы же ждем гарантий.), я незаметно для себя вернулась домой и залезла в чат поддержки. Поддержки от него, скажу честно, совсем немного, скорее наоборот… это квинтэссенция боли и страхов, которые каждый старается выплеснуть сполна. Новость дня: сегодня не стало Л. Она в чате раньше меня, долгий путь. Что я ощущаю? Да практически ничего. Даже к этому привыкаешь. Люди приходят и уходят. Уходят куда-то, за грань неведомого. Л. была верующая, мне подумалось: может, так легче? А вообще, я хорошо помню первую потерю. Девушка из чата, Н., оптимистка и шутница. Через полгода моего общения в чате – как гром среди ясного неба: Н. умерла. Это было обжигающе страшно, я плакала по незнакомой оптимистке Н. и больше месяца чувствовала давящую боль в груди. А потом… я привыкла. Чудовищно, но правда. Зачем мне этот чат? В очередной раз дала себе обещание завтра выйти из него. Как советуют умные книги, которые пишут умные люди, нужен позитив.

Простите мне мою невежливость, я забыла представиться. Меня зовут Эмма, и я еще молода. Хотя это как посмотреть… Моего чувства «резистентности» к этому миру хватило бы на пару жизней каких-нибудь долгожителей. Но мне бы очень хотелось когда-нибудь увидеть себя в зеркале маленькой старушкой. Такой подтянутой, с ниткой жемчуга на шее, мудрой главой большой семьи, к которой все идут за советом. А советов этих у меня было бы хоть отбавляй, на все случаи жизни, и все непременно правильные и своевременные, как и положено человеку, прожившему длинную жизнь. Я где-то слышала: «Неважно, сколько дней в твоей жизни, важно, сколько жизни в этих днях». О… я повторяю это изречение, как мантру… но всё мое естество предательски думает о количестве, а не о качестве.

Выпила лекарства и успокоительное перед сном. У меня есть минут пятнадцать, перед тем как провалиться в тяжелое не забытьё. Чем заняться? Таращу глаза в потолок. Я больше не вижу там диковинных животных от тени дерева перед окном. Я больше уже не вижу ничего диковинного. Я сама сухое дерево, заглядывающее в чужие окна в надежде увидеть жизнь.

Я опять в чате. Руки как-то сами залезли в телефон. К. разродилась тирадой, что всё не так страшно переносить, когда у тебя нет детей, а у нее их двое, и это усугубляет всю ситуацию во сто крат. И. опять агитирует всех стать веганами. У М. скоро контроль, и она вся на нервах. Я не хочу, больше не хочу всё это видеть и слышать! Я не смотрю на сидящих рядом пациентов. Я хочу начать свою жизнь заново с кого-нибудь момента ДО болезни! Начинаю выбирать этот момент, так внимательно и придирчиво, как будто выбираю платье на первое свидание. Свидание… Мысли потекли совсем в другое русло, так и оставив «точку отсчета» не определенной. На свидания я не ходила уже давно. Что неудивительно, конечно. Мой молодой человек оставил меня спустя два месяца после постановки диагноза. Ушел как-то невнятно. Я даже плохо помню события тех дней, моя память то ли заботливо закопала всё от меня подальше, то ли лечение так крепко пригвоздило меня к кровати и туалетной комнате, что всё остальное перестало существовать. Разумеется, меня предали. Предал самый близкий, тот, кто был всем, а стал никем. Я его не виню, наверное. Если бы не моя болезнь, всё было бы по-другому, так, как мы мечтали. Хорошо, что он сбежал, – я могу не чувствовать себя виноватой перед ним. Я могу не притворяться, что я еще хотя бы на пятьдесят процентов тот человек, с которым он прожил четыре года. Я отпустила его давно. И всех наших общих друзей тоже. Меня обжигают воспоминания о прошлой жизни. О той лучшей жизни. Как будто меня выкинули из нее и закрыли двери перед самым носом, и я, как брошенный пес, смотрю и тычусь этим носом в стеклянную дверь.

Незаметно для себя я оказываюсь уже перед домом. Это моя новая суперспособность – думая обо всем и ни о чем одновременно, оказываться уже совершенно в другом месте. Я опять живу с родителями. Чувствую себя очень виноватой перед ними, я не хочу, чтобы они страдали из-за меня, чтобы кто-то плакал по мне и жалел меня и себя… Да, пожалуй, К. права, когда ты один – так проще. Ты переживаешь только за себя и ни перед кем не несешь ответственности, не притворяешься и не боишься разочаровать… смертельно. Я скучаю по бабушке. Если бы было можно вернуться в детство – о! я обязательно вернулась бы в бабушкин дом, где самое начало осени и пахнет пирогом с яблоками и вишневым компотом. Где, как только я поднимаюсь по лестнице, сразу распахивается дверь! Потому что бабушка ждет, потому что я для нее – целый мир. Какие у тебя теплые руки, бабуль, как ты умеешь слушать! Как никто другой! Тихо, внимательно, сопереживая и смеясь вместе со мной, устремив на меня всё понимающий взгляд. Как так получилось, что всего этого уже нет? Прошлое и будущее растворились; есть только настоящее, и мы его не выбираем. Мы не властны над тем, что дает нам жизнь. Ничего не решаем, а можем только учиться правильно принимать всё, что нам дается. Но это и есть самое сложное – найти смысл в хаосе, не сдаться, не отупеть. Любить жить. Жить любя.

Прошедшую неделю я вынесла на своих плечах, как атлант, сгорбившийся под тяжестью своей ноши. Дела обычные. Из необычных – мой бывший женился-таки. Рауль… Он был поистине особенным. И оставался таким по сей день. На свадебных фотографиях в его янтарных глазах, таких осенних, было столько мягкой любви к своей хрупкой молодой жене. На меня он умел смотреть так же. Это был взгляд, с которого всё у нас началось. Я безвозвратно таяла, разморенная этими знойными лучами его глаз.

Мы познакомились во время учебы. Мне только что исполнилось двадцать, я была свободна, дерзка, красива и подстёгиваема всеми этими качествами. Сейчас я понимаю, что, несмотря на свою извечную склонность к рефлексии, я была почти полностью счастлива в те времена. Внутри меня был словно мотор, я умела светиться изнутри, и этот свет привлекал людей. Конечно, такое состояние я не могла поддерживать постоянно, но, когда я попадала в эту «струю», вокруг меня, в моем бурлящем потоке жизни, кружилось множество подруг, друзей, приятелей, приятельниц, знакомых и знакомых их знакомых… И каждый из них бессознательно стремился ухватить себе кусочек моего бурлящего света. Вы же знаете, какая это редкость – быть по-настоящему счастливым? А знаете ли вы, какой это удар по самолюбию других – встретить вот такого вот человека? О, его видно сразу, в нем словно сосредоточена вся энергия любви этого мира. Не фальшивое счастье, а неподдельная энергия, льющаяся через край. И я могла быть такой. И такую силу давала мне взаймы моя любовь.

Смех… Я до сих пор помню именно этот звук, когда на шумной вечеринке через разномастный гам я услышала его. Это была увертюра. Дальше глаза – это была уже целая симфония. Янтарь, мед, осень. Да, это была пресловутая обжигающая-любовь-с-первого-взгляда. Нам было хорошо. В меру легко, в меру сложно. Рауль был старше на год, спортивен, весел, беззаботен, широкоплеч. Любил готовить и ненавидел оперу. Я была тонкой, золотоволосой, веселой, беззаботной. Любила читать стихи вслух и курить с утра на балконе, попивая черный кофе. Мы были хорошей парой. Знаете, из тех хороших пар, что показывают в рекламе ипотеки или шоколада. Такими перспективными и приторными были мы.

Что такое четыре года? Спроси у ребенка, и он скажет: «Это вечность». Спроси у старика, и он скажет: «Это миг». Спроси у счастливого – он и не заметил. Спроси у несчастного – в каждой морщинке отпечатался каждый день. Мы же, конечно, были неприлично счастливыми и, со свойственной счастливым неблагодарностью, наших «часов» не наблюдали. Закончили университет, устроились на работу. Вечерами встречались с друзьями, ходили в кино, валялись в постели до полудня по выходным. Смертельно расстраивались из-за проблем на работе и горячо обсуждали это перед сном. До визга радовались отпуску на море. Зажигали свечи и полуголые танцевали медленные танцы. Ссорились по мелочам, знакомым всем. Пугались ангины или гриппа. Мда… смешно. Тут в пору постоять и помолчать, почтить память этого рухнувшего мира, этакого незыблемого «Титаника», который внезапно ушел-таки под воду. До «айсберга» было даже предложение руки и сердца. Всё четко, всё правильно, как и должно было быть. «Айсберг» проявил себя неожиданно и резко. Меня, как тряпичную куклу, таскали туда-сюда, от врача к врачу, от обследования к обследованию. От ужаса я не могла иной раз пошевелиться, мне хотелось вцепиться в руку врача и не отпускать, пока он не скажет, что всё хорошо, они ошиблись и вообще это просто дурной сон. На деле же я просто молчала, слушала, кивала, старалась сохранять видимость нормальности при уже наступившем безумии.