— Спасибо вам, — Лёша благодарит врача, вижу, как сует ей деньги в карман, и та начинает улыбаться еще шире. — Условия отличные. Персонал на пятерку, — продолжает нахваливать. — Алин, я помогу, — выхватывает у меня сумку. — Идем.
Вступать с ним в схватку за сумку кажется мне бредовой идеей, по крайней мере в больнице.
Мы спускаемся на лифте в просторный светлый холл. Лёша открывает для меня двери на улицу, поддерживает под локоть на ступеньках крылечка, взахлеб рассказывая, как хорошо мы теперь будем жить.
— Поехали домой, — тянет меня к машине.
— Лёш, это твой дом теперь. Хотя он всегда только твоим и был. Там мама твоя хозяйка вот уже полгода. Не я, — жму плечами. — Зачем мне туда ехать?
— Потому что ты теперь в ответе не только за себя, — смотрит на мой живот. — Хватит капризничать, я понимаю, что гормоны, но, Алиночка, нужно быть рациональней, — журит.
— У меня есть дом.
— Ты о той комнате? — закатывает глаза. — Я уже все решил. Деньги, что ты вносила как залог, мне вернули. Так что можешь не волноваться.
— Что ты сделал?
— Алин, жить в этом клоповнике в твоем положении я тебе не позволю.
Ершов открывает дверь своей новенькой машины, которую я еще не видела, и мягко подталкивает меня в салон.
— Пусти! Я позвоню Симе.
Рыскаю в сумке в поисках телефона, но его там нет. Как так? Я же его туда убирала. Помню, как убирала.
— Алина, прекрати. Тебе нельзя нервничать, врач же сказал, что есть угроза выкидыша. Раз о себе не думаешь, то подумай хотя бы о ребенке.
— Дай мне телефон. Мне нужно позвонить.
— Он разрядился. Сядь в машину, там есть зарядка.
— Я…
— Ну не увезу же я тебя против воли. Это статья, — проговаривает раздраженно.
— Ладно, — опускаюсь на сиденье.
Лёша хлопает дверью, забрасывает мои вещи в багажник и садится за руль.
— Где мой телефон?
— Купим новый, не беспокойся. — Подключает шнур зарядки к своему смартфону. — Пару минут придется подождать.
Киваю, а Ершов трогается с места.
— Куда мы едем? — хватаюсь за ручку, пытаюсь открыть дверь, но она не поддается.
— Не нервничай, просто прокатимся.
— Лёша, пожалуйста…
— Алин. — Ершов бьет по тормозам и обхватывает мои щеки ладонями. — Прости меня. Слышишь? Прости. Я тебя люблю. Я хочу все исправить. Позволь мне все исправить. Это еще возможно. Наш ребенок нам поможет, родная, — касается губами моих. — Дай мне еще один шанс.
— Лёш, — всхлипываю.
Я ничего не понимаю больше. Что мне делать дальше?
— Просто подумай, как ты будешь одна с малышом на руках? Ты же привыкла к другой жизни, не в квартире с тараканами. Ты хочешь, чтобы твой ребенок жил в нищете? Когда после родов ты сможешь выйти на работу? Какие мизерные платят декретные, ты хотя бы представляешь себе? Нет, я, конечно, помогу всем, чем смогу, но, Алина, мы взрослые люди, если у тебя кто-то появится, то я…
Лёша отстраняется, смотрит в лобовое стекло, сжимает руль до хруста в пальцах.
— В конце концов, если ничего не выйдет, мы всегда успеем разбежаться. Но как ты будешь себя чувствовать, зная, что не дала шанса нашему ребенку на полноценную семью? Даже шанса, Алин.
Отворачиваюсь. Молчу. В голове каша. Лёша нагнетает, понимаю это вроде, но мысли дурные лезут все равно.
— Что касается моей матери, она сегодня же съедет к себе. Мы будем жить вдвоем, как раньше. Ты помнишь, как нам было хорошо вместе? Ты же помнишь, родная?
Лёша сжимает мою руку, поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони.
