– Привет, Свет! У меня проблема. Помоги, пожалуйста.
Человек пять точно оглянулись, ожидая продолжения.
– Посмотри, достала туфли, дорогущие, за двадцать пять рублей. Смотри, натуральная кожа, импортные, а пятки натирают. Чем бы мне их смазать.
– Кого смазать, пятки, или туфли?
Эля рассыпалась смехом.
– Ну ты и насмешишь. Хоть пятки, хоть туфли, лишь бы не терли. Ладно, Светик, потом обговорим. Опаздываю, Михалыч меня убьет. Пока!
Аудитория была явно разочарована. Ее бросил жених, а она переживает о каких-то туфлях.
Эльмира поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж, прошла по коридору, где сидели, ожидая своей очереди больные. У восемнадцатого кабинета, где она работала, было всего три человека. Эля поздоровалась с ними и прошла в кабинет.
Только тут она позволила себе расслабиться. Села на стул напротив Валерия Михайловича, отпустила всю себя. Плечи упали, уголки губ опустились. В ее глазах было столько боли, тоски и обиды, что страшно смотреть.
– Эльмира, настолько все плохо?
– Михалыч, я любила его больше жизни, больше, чем самою себя. Вы знаете, как я его ждала, ведь не жила без него, вычеркнула два года из своей жизни.
– Стоп. Останавливаемся. Теперь вспомни, было у тебя в жизни худшее, чем предательство этого недоумка.
– Было. У меня умер папа.
– Вот. Это было настоящее горе. Отца нельзя заменить и его нельзя вернуть. У тебя впереди целая жизнь. И ты будешь любить, и тебя будут любить. Любовь, она такая разная, каждый раз новая, свежая, необыкновенная. Теперь соберись, будем работать.
Когда в кабинет вошел первый пациент, на приеме с врачом сидела молодая, красивая, доброжелательная девушка.
Народу в четверг, как обычно, было мало. Наплыв в кабинет невропатолога бывает чаще в понедельник, во вторник. Эльмира заполняла карточки, когда в кабинет забежала Люция. У нее завтра свадьба, а Эля должна быть свидетельницей.
– Элька, ты помнишь, у меня завтра запись? Нужно, чтобы ты к обеду была у нас дома. Нужно организовать выкуп, то да се. Ты сможешь ли?
– Почему не смогу? Смогу конечно. Меня Михалыч отпустил. Все будет по высшему классу.
– Ты одна придешь, или…
– Одна, одна. Зачем возить в Тулу самовар. Найдется с кем потанцевать?
– Да. Свидетель у нас не женатый. Не знаю, танцует ли, слишком уж серьезный человек.
– Ладно, подруга, война план покажет. Завтра к обеду буду у тебя.
***
На свадьбу к Люцие Эльмира надела то самое зеленое платье, что связала для встречи с Михаилом. Мама разрешила ей взять бабушкины старинные серьги с изумрудом. Пригодились и белые босоножки, купленные по случаю год назад.
Резких запахов Эля не любила. Душилась только капелькой духов «Елена». Описать аромат этих духов словами невозможно. Но если попытаться: так пахнет в жаркий день в сосновом бору, где растет перезрелая земляника.
Зайдя в дом, Эльмира сразу встретилась с растерянной Насима-апа.
– Кызым, как хорошо, что ты пришла. Я не знаю, за что взяться. Зачем придумали какой-то выкуп, как его делать?
– Насима-апа, все хорошо! Сейчас все сделаем, будет, как в лучших домах Парижа и Лондона!
– Где будет, Эльмира?
– Здесь будет, здесь, Насима-апа. Не волнуйся ты так. Первым делом поставь шампанское в холодильник. Невеста где?
– В той половине. Сидит, чуть не ревет, что-то ей не нравится.
В светлице Люции дышать нечем. Резкий запах лака для волос перекрывает все ароматы. Невеста сидит перед зеркалом и с ужасом смотрит на себя. Приглашенная парикмахерша накрутила из роскошных волос Люции несколько деревянных буклей. Блестящий пластмассовый локон спускался на лицо девушки с правой стороны.
