– Блин! Судьбин А! – непроизвольно чуть ли не выкрикнул я.
– Ха! – раздался знакомый противный голос.
Я резко обернулся. Рядом со мной стоял таксист и, качая головой, говорил:
– Хахая зеньсина!
– Да, ты прав! Ещё какая хахая! Ну что, поедем?
– Якши! – сказал он и открыл мне заднюю дверь.
Подъезжая к родительскому дому, я попросил таксиста остановиться у химчистки, где согласились принять мой далматинский плащ, пообещав уже через несколько дней вернуть ему первозданный вид.
Когда открылась дверь квартиры, мама, поцеловав меня, тут же упрекнула, что одет не по погоде. В детстве её забота казалась мне надуманной и излишней. А вот сейчас, после упрёка, я внезапно осознал, как же мне этого не хватает. Хорошо, что я дома!..
– А костюм-то у тебя для свадьбы есть? – поинтересовался отец, когда после традиционных расспросов мы уже обедали на кухне.
– Завтра куплю. Всё-таки не в деревню, а в столицу приехал. Кстати, папа, а что, наш старый «Опель» ещё бегает?
– Ну, ты вспомнил! Ветеран отбегал своё ещё осенью.
– Эх, незадача! Хотел по магазинам прокатиться. Но ничего, воспользуюсь орденоносным московским метрополитеном.
– А зачем же метро?! – лукаво усмехнулся отец своей литовской улыбкой. – Посмотри под окном.
Я поднялся из-за стола и взглянул на улицу.
– Угадаешь? – забавлялся отец.
– Погоди-погоди… Красная десятка?.. Нет, мама не дала бы тебе купить красную… Та стальная «дэу»?
– Не угадаешь – не получишь! – не унимался родитель.
– Так нечестно, папа! Вы, москвичи, похоже, зажрались. Здесь столько машин, что, наверное, по три на каждую квартиру приходится.
– Если бы! – отец тоже подошёл к окну. – У нас тут по улице проходит граница платной парковочной зоны, вот те, которым платить нечем, ставят свои машины по близлежащим дворам. Это началось тогда, когда мэр взял к себе в помощники чухонца. Ты же знаешь, Тима, я им никогда не доверял!
– Папа, дай хоть одну подсказку! – взмолился я.
– Только одну. Купили машину, которая очень похожа на твою маму, – такая же красивая, изящная и светлая.
Пришлось продолжить изучение дворового автопарка. «Мерседесы» были вычурными, «немцы» – чересчур прагматичными, «японцы» – слишком массовыми и оттого безликими, а мама – она другая. Я посмотрел на отца, потом медленно перевёл взгляд на маму и тут…
– Есть подходящая под описание – вон та белая «Вольво» шестидесятая.
– Как ты догадался?! – лицо отца вытянулось в изумлении. – Нет, это же невозможно!
– Просто он достойный сын! – сказала мама и обняла меня.
– Такого не может быть! – раззадоривался отец. – Говори как?! Соседи сказали? Я знаю, это Серёга-предатель!
– Тима сердцем чувствует, – высказалась мать.
– Каким сердцем?! – не сдавался отец. – Род Василиаускасов всегда головой думает.
– А Тулиновы – сердцем, – не сдавалась мать, напомнив, что помимо литовской крови во мне ещё половина осетинской. – Сынок, да скажи ты ему, а то ведь до утра теперь не уснёт!
Я посмотрел на них и с нескрываемой улыбкой сказал:
– Мама права. Сердце у меня иногда работает не хуже, чем голова. И может быть, я не самый достойный сын, но стараюсь. И, прав ты, отец, сейчас в большей степени мне помогла голова…
Родители напряглись, а я продолжил:
– Просто, папа, когда в следующий раз будешь мне устраивать подобные экзамены, убирай ключи с холодильника!
Они оба повернулись к холодильнику и увидели лежавшие сверху ключи с фирменным брелоком.
