– Знаешь, подошёл – ничего особенного, а глянула… не могу понять, объяснить себе не могу, что произошло: хочется ещё смотреть в глаза. Ты знаешь, что это такое?
– Ведьма, мой друг, ведьма или… где-то я читал: «глаза наполненные любовью». Горящая Душа, а глаза зеркало Души. Вот, она и подожгла нашу школу. Силища! Но, вопрос: кто зажёг – от мыслей о ком, пылает костёр в груди? Чьи дровишки? Одного бросила, другой мучится от неуверенности в сомнениях и ревности, говорят, так страдает, что замуж зовёт. Кто-то есть третий. Тебя тут не было, говоришь, подпалила, давай подождём, не перегоришь до выпускного, а? В романах на балах наступают развязки, если твои дрова, то и огонь твой, а если нет – в чужое пекло – не советую.
– Ну, и философ же ты, Олежка, сильнее, чем я. Только у меня куда-то исчезла способность философски рассуждать, просто эта встреча не выходит из головы и всё… и ничем выкинуть, даже философией.
– Ну, до завтра-то доживём. Ещё раз глянешь, может быть, там уже и нет ничего, напрасно тратим сегодня время на разговоры о ней. По-моему нам пора – народ расходится, значит, скоро ресторан закроется. Вика, мы уходим – да, да.
Олег с женой уехали на такси, а Иван пошёл пешком: ему было недалеко до дома, и вечер был тёплым.
Иван увидел Лену на своих занятиях – в 11 «А». Она сидела на средней парте в первом ряду у окна; за время уроков не разу не взглянула ему в глаза, не работала, смотрела в окно. Перед звонком он подошёл к её парте, спросил:
– Синицына, ты так хорошо знаешь историю, что у тебя перед экзаменами нет вопросов?
– Да, Иван Сергеевич, у меня изначально по этому предмету пять, других никогда не было, – сказала она, не отрывая взгляда от парты.
– Всё знаешь?
– Нет. Всё знать невозможно, знаю, только школьный предмет и один курс института.
– Хорошо, хорошо, – проговорил он и долго в упор смотрел на неё, надеясь поймать её взгляд.
– Почему Вы, Иван Сергеевич, смотрите на меня так – я что-то не то сказала? – спросила она, смотря в окно.
– Уверенность – это неплохо, но чтобы так быть уверенной – редкость.
– Я уверена только в том, что знаю.
– Будем надеяться, что твоя уверенность в себе станет хорошим спутником
в жизни. Я желаю тебе этого.
– Спасибо, Иван Сергеевич.
В классе стояла тишина. Ученики замерли, наблюдая за их разговором. Не увидеть, что Иван Сергеевич не сводил своего взгляда с парты Синицыной, было невозможно, а сам он даже не замечал этого. У него не было другой мысли, как попросить Лену задержаться после занятий, но после разговора с ней, он один остался в классе и стал смотреть в окно.
«Глупо! Как глупо, как пацан!» – ругал он себя, оценив ситуацию, после ухода учеников.
В этом классе у него уже не было уроков, оставалось принять экзамены.
После занятий, он снова пришёл в сад, долго сидел на скамейке, где разговаривал с Леной.
Лена последней взяла билет. Сегодня Иван не искал её взгляда. Записал номер билета, сказал: – Садись Синицына, готовься. – Она села за парту, прочитала билет и уставилась в окно. Подошла её очередь.
– Ты можете отвечать, Синицына? – Она глянула на него своими огромными карими глазами, наполненными слезами. Он подошёл к ней, сел рядом.
Татьяна Ивановна, принимавшая с ним экзамены в этот момент, была занята другим учеником.
– На последнем занятии, ты утверждала, что всё знаешь. Что же случилось сейчас?
– Я ничего не знаю. Не знаю, как мне быть, как жить дальше. Я боюсь! Сейчас закончатся экзамены, и… как всегда – проговорила она в полголоса, чуть не плача, – прошу вас, Иван Сергеевич, пусть примет у меня экзамены Татьяна Ивановна, прошу, – прошептала она.
