Я доковыляла до стола, на котором стояли свечи, и долго соображала, чем их зажечь. Вспомнила, что где-то в комоде на кухне были спички. Ушла в кухню, потом подумала, что нужно было прихватить канделябр с собой, вернулась в холл. Развернулась на месте, не понимая, куда идти – за свечами, или за спичками. За что хвататься? Что делать? Нет-нет-нет, держи себя в руках, Линн. Элина. Это недоразумение. Нужно только зажечь свет, всё прояснится. Он не мог…
Спички нашлись там, где я и предполагала. Я потрясла коробок – слишком мало. Высыпала спички на ладонь и пересчитала: всего пять. Вернулась в холл, дрожащими руками с четвёртого раза зажгла одну свечу, другую, третью. Сглотнула, не решаясь вновь прочитать то, что ждало меня в записке. Нет, я должна убедиться. Это просто ошибка. Наваждение.
Ровный уверенный почерк. Я не раз видела свитки Эйдена, пока мы были в Академии. Ни одной помарки. Ни единого пятнышка. Ни одной дрогнувшей завитушки. Он был спокоен, когда это писал. Спокоен и уверен в своих словах. Нет. Нет! Нет!!
Стадия вторая: гнев.
Какого хрена происходит? Почему он так со мной поступил? Он думал, что это отличная идея – дождаться, пока я не надену свадебное платье, а потом сказать правду? Ну если он так думал – он полный идиот! Я схватила тяжеленный подсвечник и побежала на второй этаж, путаясь в длинном подоле. Грохнула канделябром о комод и стала срывать с себя тонкие кружева. Ткань затрещала под пальцами, но я не ослабила хватку. Наоборот, с яростью тянула и рвала прозрачный шёлк, заставляя тот опадать лоскутами. По лицу потекли слёзы. Я кричала во весь голос, осыпая Эйдена всеми известными проклятиями. Наконец, мне удалось избавиться от платья, тогда я взялась за комнату. Нашарила на комоде тяжёлую шкатулку и швырнула её в зеркало, которое издевательски показывало мне обнажённую девушку с тёмными волосами и перекошенным от боли лицом. Серебристые осколки с шумом хлынули на ковёр. Следом на пол полетели ящики комода, теряя по пути вниз своё содержимое. Какие-то бумаги, одежда, простыни – всё валилось в одну кучу.
Я с трудом подавила желание поднести к этой груде вещей свечу и выйти на улицу, посмотреть, как полыхает красивое здание.
Когда силы кончились, я поняла, что замёрзла. Осторожно ступая по ковру, стараясь не задеть осколки, дошла до своей сумки, вытряхнула из неё удобные штаны и рубашку. Взяла все вещи с собой и покинула спальню, в которой мы с Эйденом провели вместе целый месяц. Спать здесь я точно больше не лягу.
К счастью (о да, как же я была счастлива этому факту!) в доме было немало гостевых комнат. В одной такой я и забралась под одеяло. Оно неприятно пахло затхлой тканью, но мне было наплевать. Слёзы так и продолжали литься, хотя на рыдания у меня уже не осталось сил. Заснула я, зарывшись лицом в мокрую подушку.
Стадия третья: торги.
Утро принесло тупую боль в груди и полное онемение в душе. Я поднялась с кровати и побежала вниз, надеясь, что он вернулся. Что если я хорошо поищу, я смогу его найти. А там мы все выясним. Поговорим, всё обсудим, решим все вопросы. Если он не хочет жениться – ничего страшного! Я ведь тоже не ярая фанатка брака. Мы можем просто остаться тем, кем были до этого. Обычной парой. Просто парнем и девушкой, любовниками, друзьями. Но он должен знать, как он мне дорог. Неужели, он этого так и не понял? Если так, я всё ему объясню. Мне не нужен статус его жены, не нужны деньги его отца. Мне нужен он сам!
