– Я могу прикасаться к тебе, девочка. Я давно знакома с той грязью, о которой ты говоришь. Но не терзай свое сердце, не терзай сердце своей бедной матушки, тело есть тело, а душа осталась твоей бедной чистой душой, потому что все делалось против твоей воли.
– Нет, – прорыдала Лоиза, – не все, иногда его ласки дарили мне наслаждение, я кричала от наслаждения в его объятиях, иногда я хотела его ласк. Я, которая жила только Богом, которая хотела только Бога…
– Как, не зная любви, знать, что хочешь только Бога, детка? – спросил Барнабе, пожимая плечами. – Мы вытащили тебя и собираемся увезти с собой. Баржа вот-вот отчалит. Или ты хочешь вернуться к Кабошу?
Лоиза в ужасе замахала руками, открещиваясь от ненавистного, грешного прошлого.
– Я хочу умереть! Только умереть!
– Наложение на себя рук – грех, в глазах Господа более тяжкий, чем жизнь в наложницах, чем даже радости ложа…
– Я хочу избавиться от тела, оно – грязь и позор.
– Ты избавишь нас только от баржи, которая того и гляди отчалит.
Барнабе очень спокойно поднял кулак и ткнул им Лоизу в подбородок, не слишком сильно, только чтобы она лишилась чувств. На вопль негодования Жакетты он преспокойно ответил:
– Мы и так потеряли слишком много времени. Быстренько одевайте ее, и бежим на баржу. В пути у нас будет достаточно времени, чтобы ее образумить. Но следить за ней нужно будет как следует, а то как бы не прыгнула за борт…
Все приказания Барнабе были тщательно выполнены. Лоизу одели и уложили в шалаше лодочников на носу баржи. Сара и Жакетта занялись ею. Путешествие началось.
Усевшись на канаты, удобно вытянув длинные ноги, Барнабе наблюдал за Катрин. Обняв руками коленки, девочка глядела прямо перед собой, и слезинки скатывались у нее по щекам одна за другой. Крики Лоизы напомнили ей то, что она видела во Дворе Чудес, ей стало страшно и больно за Лоизу. Но Барнабе назвал словом «любовь» то, о чем Лоиза говорила с ужасом и отвращением. То, что Катрин видела, не могло быть любовью. Любовь – это то, что она почувствовала, когда увидела Мишеля. Любовь – это когда у тебя сладко сжимается сердце, когда тебе хочется быть ласковой и нежной, когда хочется только хвалить или восхищаться. А Лоиза кричала, как будто ее пытали. И вообще похоже, что она сошла с ума.
Барнабе ласково обнял ее за плечи.
– Лоиза поправится, детка. Господь давным-давно сотворил мир, и не ей первой выпадает такое испытание. Но поправляться она будет долго, ум у нее негибкий, вера и душа узкие. С ней нужно быть очень терпеливыми, но придет день, и ей снова захочется жить. Что касается Ландри, то я очень удивлюсь, если вы больше не увидитесь. Он знает, чего хочет, и по характеру из тех, кто спрямляет дорогу, торопясь к цели, а не задерживается из-за рытвин и ухабов. Раз он захотел стать солдатом герцога Бургундского, он им станет, поверь мне!
Катрин посмотрела на него сияющими благодарными глазами. Дружеская привязанность ответила на вопросы, которые ей и не задавали. Девочка вдруг почувствовала, что она под надежной защитой.
Барнабе вытянул вперед руку:
– Погляди, до чего хорош Париж. Самый большой, самый красивый город в мире. Но Дижон тоже неплох, вот увидишь.
Баржа проплыла под Мельничным мостом, потом под пролетом его ближайшего соседа, моста Менял, как раз недалеко от дома Легуа. Катрин в последний раз бросила взгляд на узкое окошко, откуда так и не убежал Мишель, и тут же отвернулась. Чуть дальше множество столбов топорщилось в воде, это строили новый мост – мост Нотр-Дам. Три недели назад, в минуту просветления, король собственноручно ударил колотушкой по первой из свай, а следом за ним по ней ударили все по очереди принцы. Увядшая гирлянда цветов все еще болталась на этой первой свае…
