Дверь едва слышно скрипнула под рукой Катрин. Она бесшумно поднялась по лестнице и улеглась в постель. Дядюшка Матье мирно храпел.
Ночь показалась Катрин слишком короткой. Она не выспалась, не слышала, как звонил колокол собора Богоматери, и сопротивлялась, когда сухая рука Лоизы трясла ее, пытаясь поднять с постели. Лоиза хотела, чтобы Катрин пошла к мессе, но в конце концов, разозлившись, отказалась от своего намерения и ушла, пригрозив сестре вечным проклятием. Но Катрин была равнодушна ко всему, кроме мягкого тепла постели, и снова мирно погрузилась в сон.
Около девяти часов она спустилась в кухню. Там, казалось, сгущалась гроза.
Жакетта гладила белье на доске у очага, время от времени подбрасывая в утюг раскаленные угли. Капельки пота блестели у нее на лбу под полотняным чепцом, и она поджимала губы с хорошо знакомым Катрин выражением. Что-то ей не нравилось, она еле сдерживалась, с силой придавливая ткань утюгом. Повернувшись к ней спиной, Лоиза пряла у очага, тоже молча. Ее тонкие пальцы быстро-быстро скручивали нить, и катушка, стоявшая рядом с ней, все росла. По лицу сестры Катрин догадалась: что-то произошло между нею и матерью.
К своему большому удивлению, она обнаружила, что Сара вернулась домой. Цыганка, наверное, пришла на рассвете и теперь, в своем обычном темно-синем платье из бумазеи, повязав большой белый передник, чистила капусту для супа. Она одна при появлении девушки подняла голову и заговорщически ей подмигнула. Ночная страстность вновь скрылась где-то в глубине души этой странной женщины, и Катрин не нашла и следа от нее на знакомом лице. Но Лоиза тоже заметила появление сестры и злобно прошипела:
– Рабы, приветствуйте знатную и могущественную госпожу де Бразен, которая соблаговолила покинуть свою комнату и сойти к слугам.
– Замолчи, Лоиза! – сухо оборвала ее Жакетта. – Оставь сестру в покое.
Но не так-то просто было заставить Лоизу замолчать. Бросив веретено, она вскочила на ноги и, поджав губы, уперши руки в бока, встала перед сестрой.
– Значит, ты теперь не встаешь на рассвете? Черная работа, утренняя месса – это только для матери и для меня? Ты строишь из себя принцессу, ты думаешь, что ты уже у своего кривого.
Жакетта яростно швырнула утюг в камин. Она вспыхнула до корней своих светлых волос. Но Катрин не дала ей времени взорваться.
– Я плохо спала, – сказала она, слегка пожав плечами. – Я немного дольше полежала в постели, только и всего. Это не преступление. Я позже кончу работу сегодня вечером.
Повернувшись спиной к Лоизе, на искаженное лицо которой ей противно было смотреть, Катрин быстро поцеловала мать и нагнулась к очагу, чтобы поднять брошенный утюг. Она уже взялась за маленькую лопатку, чтобы подсыпать углей, когда Жакетта остановила ее:
– Нет, дочка… Ты больше не должна этого делать. Твой жених не хочет. Теперь ты должна привыкать к новой жизни… и у нас не так уж много времени для этого.
Печальный и обреченный голос матери разжег гнев Катрин.
– Что это значит? Мой жених? Я еще не дала согласия. Если он хочет жениться на мне, то пусть берет такой, какая я есть.
– Ты не можешь отказаться, малышка. Сегодня утром приходил паж вдовствующей герцогини. Ты должна покинуть этот дом и до свадьбы жить у госпожи де Шандивер, супруги камергера герцога Филиппа. Она подготовит тебя к жизни при дворе, обучит хорошим манерам и вежливому обращению.
