Ксения, спотыкаясь, кое-как шевелила ногами и таращилась на родственницу во все глаза. Странное дело, как все помыкают ею! Ну, миссис Беркли – еще понятно, ей требуется подтверждение ее воинствующего альтруизма. А Джоанна – бери выше! Ей нужно подтверждение себя самой в свое отсутствие – в лице ее, Ксении. Ксении стало смешно – несмотря на всю абсурдность той авантюры, в какую ее пытаются затащить, она от души засмеялась своим невеселым мыслям.
– Что ты смеешься? Надо мной? Или тебе совсем нехорошо стало…Ты ведь и в самом деле теряла сознание…
– Да нет… То есть… Ты в самом деле мне предлагаешь, чтоб я прикинулась… чтоб я сыграла тебя? Но я-то, я! Куда я сама в это время денусь?
Джоанна ее поняла. Поняла тот скрытый смысл, какой Ксения вкладывала в вопрос. И отнеслась к ответу серьезно. Она обернулась и со значением на нее посмотрела.
– Пока… исчезнешь для всех. На время. И будешь жить в моем благодарном сознании, – мягко сказала она. И, наклонившись – они были уже в гардеробной, – приступила к расшнуровыванию ботинок. – Размер-то у нас один? Да. Один. Великолепно…Ну послушай еще раз меня, пожалуйста! – Она еще более смягчила тон и добавила в него нотки просительности. – Все, что тебе нужно сделать, – это поехать в Лютению. Дело заключается в том, что три месяца назад объявлено о моей помолвке. Но свадьба состоится не раньше осени. Полагаю, я должна буду появиться на какой-нибудь церемонии, но этот вопрос мы решим после.
– Но король… твой жених… он же поймет, что я – это не ты! – попробовала сдержать напор сестры Ксения.
– Жених! – усмехнулась Джоанна. – Вряд ли он будет уделять тебе так уж много внимания, судя по его со мной поведению, – сквозь зубы язвительно пробормотала она.
– Ах, вот как? Он что, настолько не рад вашей свадьбе?
– Расскажу, когда переоденемся. Давай быстренько! Расстегивай пуговицы! Вон их сколько! И ботинки, ботинки! Живее!
– Но мы не можем… то есть… это же невозможно! Как же… – упиралась и протестовала Ксения.
Но Джоанна ее не слушала. Она уже напяливала на себя шляпку Ксении, которую не забыла прихватить со скамьи, где они сидели в первые минуты знакомства.
– Ну переодевайся же! – Джоанна защелкнула задвижку на двери гардеробной.
– Ты с ума сошла! – совсем отчаянно запротестовала Ксения. – Да стоит мне рот открыть, как все тут же поймут, что я – это вовсе не ты.
– Не преувеличивай! – твердо сказала Джоанна. – Ты ведь говоришь по-словски.
Это было скорее утверждение, нежели вопрос.
– Да, конечно! – гордо ответила Ксения, и у нее загорелись глаза. – Мама научила меня всем языкам, какие знала сама. И лютенский очень похож на словский.
– Тогда о чем мы тут спорим? – усмехнулась Джоанна, перейдя на язык Лютении. – Все, что от тебя требуется, – улыбаться. Это на всех языках одинаково, – и она широко улыбнулась, как на приеме. – Улыбайся, побольше молчи и будь милой. Осанка у тебя королевская, держишься ты с достоинством, как и подобает особе королевской крови… Что еще нужно? В конце концов, пусть все считают тебя немного загадочной – женщине это не повредит. А потом я сменю тебя, и ты сможешь благополучно вернуться в свою добрую старую Англию, как ее все называют, к этой своей… ой, прости.
Джоанна виновато умолкла. И через пару секунд заговорила снова – совсем другим тоном:
– Разумеется, я тебе заплачу. Заплачу за то, что ты сделаешь для меня – для нас с Робертом. Дай подумать, в английской валюте… в английской валюте я могу тебе дать сотню… нет, двести фунтов!
