– Аркаде?
– Да, – он усмехнулся. – Я его в детстве так звал, прижилось.
– Забавно, – Ира тоже улыбнулась. – И чем ты здесь занимаешься?
– Отдыхаю, купаюсь, читаю, рисую иногда. В лес на велике выбираюсь или вот как раз в парк. А ты катаешься?
– На чем? На велосипеде? Нет-нет-нет, – она замахала руками.
– Почему?
– Я не доверяю этому транспорту. У меня был только неудачный опыт, с меня достаточно.
– Тебя что, в детстве не научили?
– Нет.
– Если захочешь, я научу, – он запнулся и еле слышно выругался.
– Если решу когда-нибудь, что пора прощаться с жизнью, то обязательно. Но большое спасибо за предложение, – и девушка спонтанным жестом слегка провела по его плечу в знак благодарности.
– А тебя назвали в честь дедушки? – Ира сменила тему.
– Ага. Не понимаю, зачем, как будто других имен нет.
– Что-то не так с дедушкой или с именем?
– Та нет, – он задумался. – Дедушка тоже был врачом. Кардиохирургом, вообще-то. Очень крутым. Я просто боюсь, что меня с ним будут сравнивать и ожидать как минимум таких же результатов. Даже имя такое же дали. Это напрягает.
– Согласна, такая ответственность. Но имя хорошее. Ев-ге-ний, – протянула она со вкусом. – Есть в нем что-то внушительное.
Парень зарделся и промолчал. Они уже подходили к высокому зеленому забору, и он приоткрыл калитку, пропуская Иру вперед.
Возможно, примерно такая картина открывается, когда распахивают ворота рая. Буйство цвета, множество вариаций на тему зеленого, фантазийно раскиданные яркие бусины-бутоны. С одной стороны живая изгородь, за которой простирается акварель от салатового до фисташкового оттенков, с другой ковры деревьев, кустов, пальм, цветов, по-царски раскатанных прямо к подножию величественной бирюзы.
Сразу у входа они встретили любопытное дерево, будто замершее в приветственном поклоне, почтительно приподняв крону-шляпку. Первым желанием Иры от увиденной красоты было поклониться в ответ. Она почти остановилась, с восхищением осматривая открывшиеся виды, и тут же захотелось сорваться с места, разогнаться, и бежать, бежать в самый дальний конец парка, охватить его весь, раскрыть для себя каждое создание щедрой земли.
Женя шел рядом, поглядывая на ее реакцию, и подстраиваясь под ее темп.
– Ты что, впервые здесь? – спросил он.
– Ну да. Раньше же наши жили в другом городке, а здесь я у них еще ни разу не была.
– Знаешь, а вот это бересклет, например, – сказал вдруг Женя.
– Где?
– Вот эта изгородь, – он кивнул в сторону ровно постриженного плотного кустарника, с яркими упругими листьями. – Из него делают практически все фигурные кусты, потому что он очень хорошо держит форму.
– Надо же, я не знала, очень интересно.
– Да, здесь вообще очень много интересного, – парень неловко почесал затылок, будто стесняясь, что знает про парк какие-то подробности. – Этот сад собирали из самых разнообразных экзотических растений, и использовали необычные методы, чтобы они прижились. Говорят даже, что некоторые из них поливали кровью быков. Но я не уверен, что это правда. А чтобы быть садовником, нужно было учиться лет пятнадцать, очень трепетно подходили люди к профессии.
– Удивительно только, что до сих пор удается поддерживать сад в хорошем состоянии.
– Хочешь, я тебе покажу парочку самых интересных мест?
– Конечно.
Глаза у Жени пришли в необычайное возбуждение, как будто он мысленно сканировал парк и прикидывал лучшие экспонаты. Теперь уже он взял маршрут в свои руки. Они спустились сначала на ярус ниже, к секвойе, потом через аллею с пальмами и папоротником прошли к главному корпусу дворца. Неоднородный, как выцветшая оливка фасад здания, украшенный мятными арками, расписной сетью, уходящей под открытый купол, с крошечными резными балкончиками, эффектно выделялся на фоне гор.
