Кнопка для вызова прислуги нашлась быстро – большая, красная, она была вделана сбоку от постели, так, чтобы при желании хозяйка могла не вставать с перины. Протянул руку – отдал приказ. Удобно, конечно.
Прибежавшая на вызов свободная служанка взглядом прошлась по фигуре раба – он чувствовал этот наполненный животной похотью и страстью взгляд.
– Завтрак! – резкий голос хозяйки неожиданно хлестнул хлыстом. Вит вздрогнул против воли и сразу же сжался от страха, боясь наказания за такое поведение.
– Д-да, госпожа, мин-нуту, г-госпожа, – перепуганная служанка начала заикаться. – Ч-чего и-изволи-ите?
Еду принесли через несколько минут. Всё это время Вит вышколено стоял на одном месте, неподалёку от кровати, стараясь не смотреть на неё. Чем была занята его госпожа, он не видел.
Хлоя не понимала странного пристрастия родителей к старине и антиквариату. На этой почве отец и мать в свое время познакомились и быстро сошлись, правда, потом так же быстро разбежались, непонятным образом поделив детей, но любовь к тому, что было раньше, к этим пыльным старым вещам, годным, по мнению Хлои, только для музея или станции переработки, осталась до конца жизни у обоих. Друзья Хлои всегда удивлялись, первый раз появившись в их доме:
– Как вы так живете? Зачем вся эта мебель? Да и одежда…
Хлоя или с досадой молчала, или отшучивалась, мол, вся история в одном доме, удобно, и запомнить предмет легче. Но зато теперь, оказавшись в привычных условиях, быстро справилась с давно устаревшей техникой и электроникой.
Вышла она из ванной раздраженная и злая. Похотливой служанке, посмевшей мысленно поиметь раба прямо здесь, в спальне Хлои, чуть ли не на ее кровати, досталось от всей широкой души Хлои. Зато еду принесли мгновенно. Та же служанка вкатила тележку с подносами и тарелками, оперативно расставила их на небольшом лакированном журнальном столике, помнившем, наверное, еще временя первого появления людей в космосе, угодливо поклонилась и сбежала куда подальше от внезапно оказавшейся не в духе молодой госпожи.
Густой суп из морских гадов, каша фиолетового цвета, тушеное мясо партов, местных животных, похожих на овец, аппетита не вызвали. Вспомнив о рабе, Хлоя повернулась к нему.
– Как тебя зовут?
– Вит, госпожа.
– Ты давно ел?
– Не помню, госпожа.
Хлоя прикусила губу. Сволочи! Даже каторжников полагается кормить дважды в день!
– Садись и ешь.
Он подошел к высокому древнему креслу рядом со столиком, сел осторожно, будто ждал подвоха, так же осторожно, словно нехотя, взял ложку.
«Плавные, спокойные движения, будто и не голодал, – отметила про себя Хлоя, наблюдая за жестами раба. – И тем не менее жует быстро, глотает жадно».
В душе поднялась волна ненависти и к матери, и к брату, и ко всем остальным, забывшим о том, что они – люди, превратившим рабов в нечто среднее между мебелью и животным.
– Ешь, пока не насытишься. Ты понял?
– Да, госпожа.
Пока мужчина ел, Хлоя осматривалась. Примерно так же была обставлена ее спальня. Отец связался с матерью? Или у этих двоих настолько похожие вкусы? Балдахин… На дворе двадцать четвёртый век. Кому, зачем, для чего нужны балдахины, эти громоздкие, непонятные Хлое сооружения?! А ковер, тем более с ворсом? Для чего он тут? Да в нем же и насекомые, и пыль, да что угодно! Откуда это желание выделиться таким нелепым способом?!
Первый раз за время, проведенное в рабстве, Вит действительно наелся и чувствовал себя сытым. Он совершенно не понимал поведения хозяйской дочери, но понимания от него и не требовалось. А вот за возможность сесть и позавтракать он был благодарен. Неважно, что случится через полчаса или час, жизнь на этой планете отучила его планировать что-либо. Главное, что сейчас, в данную минуту, он сыт.
