– Эй, ты там чего? – крикнул мальчик, заглядывая в проход между рядами мебели, в котором я стояла.
А я смотрела на отражение и в голове бушевал настоящий шторм. Будто тот самый торнадо из классной комнаты каким-то образом переместился в мою черепную коробку и взболтал мозги, превратив их в гоголь-моголь. Испуг в глазах, застрявший в приоткрытом рту беззвучный крик, нервные, нечёткие движения – были моими. Но девушка, которая отражалась в зеркальной глади совершенно точно не была мной! Это была НЕ Я!
В голове ещё больше зашумело, перед глазами вся поплыло. Я шарахнулась от столика с зеркалом, врезалась плечом в стеклянную дверцу посудного шкафа, разбив её и порезавшись. Вспотевшие пальцы скользнули по лакированному боку ещё какой-то мебели. И уже оседая на пол, сквозь нарастающий гул в ушах, услышала испуганный детский крик «Папа! Папа, она поранилась и упала!»
– Я всё ещё не понимаю вашего решения, господин.
– Это не входит в твои обязанности, Берс.
– Позвольте заметить, эта… особа совершенно не соответствует вашему статусу сенатора и положению в обществе.
– Не позволю.
Голоса доносились из-за чуть приоткрытой двери. И последняя реплика прозвучала довольно угрожающе. Поставив этим рыком точку в препирательствах с отглаженным истуканом, Реар Фабье вошёл в комнату размашистым шагом, остановился у изножья моей кровати и, сложив руки на груди, долго смотрел на меня нечитаемым взглядом.
– Что же в тебе не так? – задумчиво произнёс он в итоге, чуть склонив голову к левому плечу.
Я решила, что хватит изображать умирающего лебедя и спящую красавицу в одном флаконе, и бодро развела руками. Мол, понятия не имею, что тебя не устраивает. Правый локоть прострелило противной, щиплющей болью и руку я тут же опустила. Посмотрела на неё и нахмурилась. Откуда бинты?
И тут ка-а-ак вспомнила! Здоровая рука сама собой потянулась к лицу, нервно ощупывая его. Пальцы дрожали, того и гляди в глаз сама себе ткну, но я продолжала водить ими по скулам – не таким острым и высоким, как у меня, подбородку – наоборот более узкому, но с маленькой ямочной по центру. Нос. Нос был аккуратный, тонкий, чуть вздёрнутый, в противовес моему прямому. Да я курносая!
– Хм, так печёшься о красоте? Вот уж не думал, что для наёмницы настолько важна внешность. Впрочем, ты всё же женщина, – криво усмехнулся Реар.
Надо же! Наконец заметил, что я женщина. Хотя чего это я? Сама вон только когда обнаружила, что я – не я. Я. Не. Я. А-а-а! Что творится в этом сумасшедшем доме?!
– Не переживай. Твоё лицо в порядке. Порез только на руке, – тем временем вроде как успокоил меня Реар.
Промычала в ответ что-то нечленораздельное. Будто у меня и без этого нет причин для переживаний! Я вон, между прочим, с катушек слетела, похоже. Иначе как ещё объяснить, что не узнаю себя, ни в отражении, ни на ощупь?
На этой мысли рука сама собой потянулась к груди, чтобы проверить её, и всё остальное тело тоже. Но под пристальны взглядом орехово-карих глаз остановилась и свернула к шее. Если я сейчас при Фабье начну щупать себя, это явно будет неправильно понято.
– Так что же с тобой всё-таки случилось, Августа? Или всё-таки Елена? – прищурившись, спросил брюнет.
И в этот момент в комнату влетел Арьен, чем спас меня от необходимости отвечать на вопрос, ответа на который у меня нет.
– Пап, ну что? – спросил мальчик.
– С твоей… хм, няней всё в порядке, – невозмутимо ответил Реар.
