Отъезжая, Марк с удовлетворением услышал, как Зенобия негодующе ахнула.
«Очень красивая девушка… – подумал Марк. – И озлобленная». Но кто мог ее за это винить? Антоний Порций всего лишь сказал, что мать Зенобии убили римские легионеры, а про изнасилование даже не обмолвился. Бедная девочка… Но сейчас не время объяснять ей разницу между варварами-галлами и романо-бриттами вроде него.
Отъехав немного, Марк оглянулся. Зенобия, пустив свою кобылу в галоп, вихрем неслась по пустыне. Марк Александр хмыкнул себе под нос. Ему нравились женщины с характером.
В течение следующих нескольких дней он усердно трудился, и его подбадривал бывший раб, ставший его правой рукой. Север был его наставником еще в детстве, когда же отец предложил ему вольную, Север попросил, чтобы его оставили служить семейству Александров. В этой просьбе ему отказать не могли, и с тех пор Север обучался у Луция Александра основам коммерческой деятельности. Он прибыл в Пальмиру за два месяца до Марка Александра, чтобы купить виллу и склад.
Теперь бразды правления переходили к Марку, но как он ни пытался сосредоточиться, мысли его то и дело возвращались к длинноногой девушке, такой же норовистой, как и ее кобыла. С некоторым изумлением Марк осознал: он страстно желал ее, потому что не мог получить. Да-да, Марк Александр, сын Луция, богатый, красивый, с самого рождения не получавший ни в чем отказа (в пределах разумного, конечно), всерьез влюбился впервые за свои двадцать пять лет.
По мере приближения дня свадьбы возбуждение в доме Забаая бен-Селима все усиливалось, пока не достигло крайней степени. Хотя ни одна из женщин Забаая, кроме Тамар, никогда не обращала ни малейшего внимания на Зенобию, сейчас все до единой рвались помочь и хотели занять место матери невесты. Каждая давала ей советы всякий раз, как оказывалась рядом; каждая пыталась выбрать ей наряд на свой вкус; каждая возмущалась вмешательством остальных. Зенобия стала чем-то вроде отборного куска мяса, из-за которого торгуются все женщины на базаре. В конце концов ей пришлось умолять отца, чтобы сказал своим женщинам, что она нуждается в помощи одной только Тамар. И именно Тамар должна была занять место матери невесты – и больше никто. И Зенобию в конце концов оставили в покое.
Вечером накануне свадьбы она взяла небольшой медальон, подаренный матерью, когда Зенобия только родилась, и положила на алтарь домашних богов. Эти боги приглядывали за ней все детство, но завтра детство закончится и никогда не вернется, поэтому девушка и принесла торжественную жертву, положив на алтарь последнюю кроху своих детских лет. Будь она младше, положила бы сюда и свои игрушки, но их уже давно выбросили. И вот сейчас, стоя в маленьком семейном садике, где находился алтарь, она возносила молитву к матери, отчаянно желая, чтобы каким-нибудь чудом, доступным только богам, Ирис оказалась завтра рядом с ней. В первый раз за много месяцев ей ужасно не хватало матери. И сейчас она вспоминала не столько красоту Ирис, сколько сладкий аромат ее духов, нежные прикосновения ее рук и шорох длинных юбок, когда мать выходила вечером из комнаты дочери. Зенобия вспоминала прекрасную женщину, у которой всегда находилось для нее время, и которая так радостно смеялась, глядя, как муж и дочь играют вместе. По щеке Зенобии покатилась слезинка, за ней – другая, и вскоре все ее лицо сделалось мокрым от слез.
