Он пренебрежительно вытянул губы узкой трубочкой.
– Нет, конечно. Я просто хочу, чтобы мы получше узнали друг друга.
Слишком резко выдернутая из сулящей спокойную жизнь догадки, я глуповато захлопала ресницами.
– Это еще зачем?
Он кинул на меня возмущенный моей недогадливостью взгляд и насмешливо указал:
– Как правило, взрослые люди о таких вещах не спрашивают. А вы ведь изображаете из себя очень взрослую, не так ли?
Меня уязвил его пренебрежительный тон. Мне не нужно изображать из себя взрослого человека, я и без того достаточно взрослая.
– Никого я из себя не изображаю, вот еще. Я вас конкретно спрашиваю: какого лешего нам узнавать друг друга получше?
Он как-то неопределенно пожевал губами, поскладывал пальцы в непонятные фигуры и выпалил:
– Вы мне очень понравились!
Ну и ну! Это называется: врать надо меньше! Я смиренно поинтересовалась, не веря ему ни на грош:
– Чем это я вам понравилась? Легким хамством, что ли?
Он тяжело вздохнул, понимая, что разговор зашел не туда.
– И этим тоже... – Игнорируя мой скептицизм, упорно продолжил: – Я рядом с вами себя живее чувствую...
Вот оно что! Все сразу стало ясно. Его просто заела чопорность собственного окружения, и он подыскал себе шута горохового в моем лице. Я ему прямо об этом и сказала. Он аж в лице переменился, вскочил и завопил:
– Я тут, можно сказать, в любви объясняюсь, а она опять издевается! – И, резко сдернув меня с сиденья, впился в мои губы болезненным поцелуем.
Поразившись его напору, я не сразу сообразила, что мне делать. Опомнившись, постаралась его оттолкнуть, но попытка вышла неловкой и даже смешной – этот бугай был выше меня сантиметров на двадцать пять и на столько же тяжелее. Не говоря уже о том, что он здоровый тренированный мужчина, а я спортом никогда не занималась, не люблю я это пустое времяпрепровождение. Ощущая все его жесткое тело целиком, я чувствовала и восставшую плоть. Скосив глаза на чудные мяконькие диванчики вдоль стен, мрачно подумала, что именно там мы сейчас и окажемся.
Так и вышло – неуловимым скользящим движением он уложил меня на диванчик и тут же с максимальным комфортом устроился сверху. Вот это мне уже и вовсе не понравилось. Не хватало еще быть изнасилованной в каком-то заштатном ресторане. Гадость какая...
Он дышал все тяжелее, прижав свои губы к моим, чтобы не слышать мои возражения. Поскольку я питала абсолютное отвращение к мычанию, не считая себя родней коровам, приходилось терпеть его притязания молча. Прижимая меня всем телом и не давая пошевелиться, он медленно, но неумолимо задирал на мне юбку. Сердце у меня тревожно заныло. Все это походило на откровенное хамство. Я бы еще вытерпела попытку изысканного обольщения, но подобное кувыркание на сеновале не для меня...
Не выдержав напряга, он попытался раздеть меня одной рукой, удерживая другой. Это оказалось его роковой ошибкой, потому что я тут же вывернулась из-под него, неуклюже растянувшись на полу. С трудом, путаясь в длинной юбке, поднялась на ноги, обещая себе, что больше никогда, никогда не буду надевать такие нерациональные предметы одежды. Он моментально вскочил, ярко продемонстрировав, что брюки гораздо удобнее, и попытался вновь меня схватить. Но я, отбежав за стол, выпалила:
– Ни с места, или я буду расценивать это как покушение на свою невинность!
Он замер, недоверчиво переспросив, явно решив, что я привираю:
