Я жду перестука змеиных каблуков, и когда улавливаю его среди потока другого гомона, подрываюсь с места.
Время мирных разговоров закончилось.
Алекса уже проходит в малую переговорную, которая в последние дни была ее рабочим кабинетом, и я врываюсь следом за ней.
— О, Максим Владимирович, здравствуйте. Я вот пришла документы собрать, чтобы на удаленку перейти, — змея встречает меня радостной улыбкой, — а как ваше ничего? Как спалось?
От такой запредельной наглости у меня красная пелена перед глазами.
— Что ты вчера устроила?
— Я? Ничего, — невозмутимо жмет плечами и продолжает собирать бумаги.
У меня срывает стоп-кран, поэтому подлетаю ближе, выдергиваю у нее из рук папку, вынуждая остановиться и посмотреть на меня.
— Для чего ты приперлась вчера в ресторан?
В зеленых с желтой поволокой глазах искреннее удивление:
— Я же сказала. Ждала подругу…
— Хватит заливать! — я срываюсь, переходя на рычание. Хватаю ее за руку и встряхиваю как безмозглую куклу, — какая на хрен подруга? Ты специально приперлась, чтобы помозолить глаза! И обертку эту вонючую специально в машине оставила!
— Оу, — беспечно хлопает глазами, — наверное, просто забыла.
— Просто забыла? — шиплю, склоняясь к ней ближе, — ты меня за идиота держишь?
Александра едва заметно улыбается, потом произносит абсолютно ровным тоном:
— Мне больно.
— Потерпишь, — отпихиваю от себя, не скрывая отвращения, — Я не понимаю, чего ты добиваешься, Алекса?
Она досадливо цыкает и растирает покрасневшее запястье. Молчит.
— Мы вроде все с тобой обсудили, и я был уверен, что до тебя дошло. Думал, что ты не дура, — цежу по слогам, — но видимо, ошибся. Поиграть решила? Или, может, роковой женщиной себя возомнила?
Красноволосая поправляет прическу и поднимает на меня прямой, как шпала, взгляд.
— Ну, роковая, не роковая, а женатые мужики вроде тебя из трусов выпрыгивают, чтобы познакомиться поближе. Правда некоторые потом блеют что-то из разряда: не знаю, как так вышло. И вообще я не я, и просто мимо проходил.
Вот, сука.
— Чего ты от меня хочешь?
Она подступает ближе, практически вплотную. Кладет ладони мне на плечи. Я даже сквозь плотную ткань костюма чувствую убийственный змеиный холод. Запах духов, обжигающе горький и настырный, раздражает горло.
— Чего я хочу, — задумчиво произносит она, смахивая невидимые пылинки с моей груди, — дай подумать…ммм…тебя?
У меня холодный пот по спине от того, что она так близко. Вымораживает. До тошноты.
— Я тебе прямым текстом сказал, что ты меня не интересуешь. Разовый перепихон вообще не имеет значения.
— Жене своей скажи об этом, — ухмыляется Алекса, — уверена, она тебя поддержит по этому вопросу.
Мне стоит огромного труда сдержать себя. Она бесит меня настолько, насколько это вообще возможно.
— Кстати, — Алекса отходит, неспешно ведя пальцем по поверхности стола, потом разворачивается и, уперевшись ладонями, усаживается на край, элегантно положив ногу на ногу, — посмотрела я вчера на нее вчера… Ну что я могу сказать… на троечку.
Сколько дают за убийство? Я готов рискнуть.
— Твоя тихоня и в подметки мне не годится. Скука смертная. Разве сам не видишь? — выжидающе смотрит на меня. Улыбается.
— Не смей упоминать мою жену, — цежу через силу.
— Почему бы и нет? Не чужие люди…
— Заткнись! — рявкаю так, что Алекса дергается и замолкает, — То, что на тебя один раз встал, не делает тебя особенной. Оно делает тебя одноразовой, местом слива. И если ты не заткнешься, и не прекратишь лезть на мою территорию – я вышвырну тебя из города, как дешевую, зарвавшуюся потаскуху.
