Кто-то от избытка чувств падает без чувств, а кто-то, по той же причине, лишь непроизвольно усилит блеск глаз. Кому-то совершенно наплевать, где жить, лишь бы было удобно и комфортно. А кому-то удобно комфортно жить везде, но для полноты жизни и счастья всё равно чего-то не хватает. И не все сразу понимают – чего.
Родина, если отбросить государственно-политическую идеологию, это то место, где человек родился и провёл счастливейшую пору своей жизни – детство.
А детство, если оно не пришлось на страшное время войны или революции, да к тому же не омрачено присутствием крайне злобных и антисоциальных родителей, всегда счастливое.
Правда, понимаешь это уже тогда, когда оно отдаляется от тебя на расстояние смутных воспоминаний. А цепкость этих воспоминаний прямо пропорциональна возрасту. Хотя, опять-таки, всё глубоко индивидуально. Но, как бы там ни было, вывод один: теперь, наконец-то, стало понятно, почему многие пожилые люди впадают в детство.
Максиму ещё не было и сорока, когда он почувствовал жестокие приступы постоянной тоски и услышал призывные ностальгические отголоски.
Вначале эти симптомы были ещё не настолько болезненны, чтобы по-настоящему взбудоражить внутренний мир серьёзного и делового человека, ставшего, правда, таковым не по зову сердца, а в силу сложившихся обстоятельств.
Но, как оказалось, это были только цветочки. И ягодки не заставили себя ждать.
Не прошло и полгода, как они выросли, созрели и тяжёлыми гроздьями придавили душу Максима, вызвав в ней полное смятение чувств, выплёскивая наружу неудовлетворение и раздражительность. Неужели его примитивно потянуло в родные края? Только ли ностальгия терзала его душу? Максим сам прекрасно знал, что нет. Не это было главным. А если точнее, то это вовсе не было главным.
Макс всю жизнь жил с душевной болью, то притупляющейся, то обостряющейся. Он уже к ней привык, с ней сроднился и даже научился с ней ладить. Но в последнее время эта тягостная и назойливая сожительница стала невыносимой.
Эта боль, несомненно, являлась болезнью. И все симптомы этой болезни были, что называется, налицо. Однако болезнь нельзя лечить по косвенным симптомам, не установив её истинной причины. Её зародыша. А зародыш его болезни находился глубоко в его душе. А душа была там – на родине. И эту истину Максим понял окончательно.
Следовало предпринимать срочные меры, пока болезнь не затянулась и не привела к, возможно, трагическому финалу.
Лишь любовь к семье помогала ему ещё держаться на плаву. А силу грести придавала любовь жены и детей. Потому что односторонней любви для полноценного каботажного плавания по жизни мало.
А вот на работе, не манящей и ранее, всё валилось из рук. Она вызывала в Максиме неприязнь, почти физическое отторжение. Психологическая бомба могла взорваться в любую минуту. Он чувствовал и понимал это, и от этого становилось страшно. Потому что он будет бессилен предотвратить взрыв.
– Максим, сынок, – ласково выговаривал ему тесть в его рабочем кабинете, – ты стал крайне небрежен в делах. Что с тобой? Я подумал, может в семье не лады?! Но нет. Спросил у Кати. Катя говорит, что в семье всё нормально, всё в порядке. И дело не в семье, а в тебе. Что именно с тобой происходит что-то странное. Катя говорит, что тебя понимает. Ну, это понятно. Жена должна понимать мужа. Но я тоже хочу понять! Объясни! Может здоровье беспокоит?
