– Беспокоить может болезнь, а не здоровье, – не громко, но резко ответил Макс. Но открывать тайну не стал. – Да здоров я!
– Тогда что? – допытывался тесть. – Где былая инициатива? Где креатив? Ты становишься меланхоликом и интровертом, погружённым в себя. А надо быть погружённым в дела!
Тесть незаметно самодовольно усмехнулся. Ему очень понравилось то, что он только что сказал. Когда-то он следил только за «базаром», но потом, став солидным и уважаемым человеком, стал следить и за речью. Для этого стал читать полезные книги – энциклопедии и толковые словари.
– Для вас, Лев Тигранович, – сказал сдержанно Макс, – всё дело в деле. И только деловой человек, это человек. А интроверт и меланхолик, значит, уже нелюдь?!
– Почему не люди?! Люди. Но другие. Меланхолики, интроверты и моралисты – в бизнесе обречены на вымирание. Как мамонты. Или динозавры. И вот это твоё нынешнее состояние, может быть, хорошо для поэта и философа, а для делового человека – смерть. – И не удержался от неожиданно родившегося каламбура. – При таком состоянии очень легко потерять состояние!
Максиму очень хотелось крикнуть, что он в гробу видел его, тестино, состояние! Что его уже достал весь его бизнес! Что его от всего этого уже тошнит!
– Вчера по твоей вине на таможне задержаны три фуры груза, – беззлобно, даже как-то совершенно беспристрастно, сообщил Лев Тигранович. – А этот вопрос сугубо в твоей компетенции. Граница и таможня – твои сферы деятельности.
– Я не пограничник и не таможенник, – по-детски огрызнулся Макс.
– Правильно, – согласился тесть. – Ты топ-менеджер, курирующий доставку и распределение товара. Ты главный связной, который прочно связывает синхронную и бесперебойную работу таможенной службы с нашими средствами передвижения. Хорошо, что мне вовремя позвонили, я подсуетился и выправил ситуацию. Кто покрыл бы расходы, если бы эти паразиты конфисковали 60 тонн птицы?
– Если бы та птица не была нашпигована «химией» и не заморожена, она уже давно разложилась бы на вонючие атомы, – ответил хмуро Максим, вспомнив, что лучшая оборона, это атака.
– На это и существует технический прогресс, – парировал тесть, и глаза блеснули огоньком алчности. – Современные технологии в физике, химии и фармакологии. Включая все виды транспортных рефрижераторов.
– А люди, значит, должны платить деньги и жрать эти ядохимикаты? – спросил зять, храбро насупившись.
– Дорогой зять, – по-прежнему ласково увещевал Лев Тигранович. – Если ты будешь думать о здоровье народа, а не о его деньгах, которые он тебе должен отдать, то вскоре обанкротишься и сам станешь частью этого народа. Низшей кастой человечества. Ты этого хочешь? Оно тебе надо?
Макс отступать не собирался.
– Я сам из народа, – гордо заявил он. – Поэтому был, есть и буду его частью.
Тесть поморщился.
– Я тоже, – брезгливо ответил он. – И как только я решу стать кандидатом в депутаты, то буду кричать об этом громче всех. Но зачем эта демагогия здесь?
У Максима не было прямого и категоричного ответа на этот вопрос. Если говорить откровенно, то он никогда не был борцом за социальную справедливость. Да и сейчас он меньше всего думал о народе. Просто непонятные внутренние метаморфозы всколыхнули в нём дремавший дух бунтарства. Макс всё прекрасно понимал, но этот самый дух, не желая угомониться, заставлял спорить. А если бы его оппонентом был кто-то другой, а не почти родной человек, то спор мог легко перейти границу словесной перепалки.
