Люди Быка - страница 28

– Вы учили… – склонил было повинную голову неандерталец, но быстро поднял ее и твердо продолжил: – Вы учили, что главное узнать и понять врага. Может быть, он и не враг вовсе. А для этого нужен живой чужак.

– Прежде всего, мне нужен живым ты – запомни!

– Запомню… Я взял его.

– Что-о?! Взял живого туземца?

– Да, Семен Николаевич. Они не выдержали и стали убегать. Двоих я убил. А один попал на камни и переломал лыжи.

– Так они что, на лыжах были? Как у нас?!

– Нет, конечно, – улыбнулся парень, – на плетеных таких снегоступах. Но бегали они на них довольно быстро, а там склон крутой оказался, и камней много торчало.

– Ладно… Дальше рассказывай!

Последующие события Лхойким уместил в несколько фраз, но картина за ними вставала мрачная. Неандерталец оказался посреди заснеженной степи в обществе голодных собак, трупа своего напарника и пленного туземца, пытавшегося при любой возможности покончить жизнь самоубийством или прикончить Лхойкима. В любую сторону до своих оставались сотни километров пути.

– Я понял, что не довезу его, и заставил говорить со мной. Запомнил много чужих слов.

– Да, – сказал Семен, – с языками у тебя в школе хорошо было. А чем дело кончилось?

– Он отморозил руки. Они почернели. Пришлось убить его. Накормил собак…

– А Килонга зачем привез? – спросил после долгой паузы Семен. – Впрочем, догадываюсь: чтобы он не расстался с народом темагов, чтобы продолжил жить в чужих телах?

– Извините, Семен Николаевич…

– Похоже, эту традицию из вас никаким обучением не выбить, – вздохнул учитель. – Ладно, послушай лучше, что прошлым летом твои одноклассники натворили.

Он поведал Лхойкиму о великом походе на запад и в заключение сказал:

– Я думаю, что с твоими знакомыми нужно поступить так же – собрать отряд конквистадоров и объяснить людям, кто в этом мире хозяин. Они хоть и далекие, но все же наши соседи. А ты отдыхай – в этом году моя очередь плыть.

– Нет, Семен Николаевич, – неожиданно возразил неандерталец – Вы и так много сделали для темагов. С караваном пойду я. Это – мое Служение. И кон-квис-доров не надо. Мы справимся сами.

– Кто это «мы»? – забеспокоился Семен.

Лхойким назвал имена бывших школьников.

«Одни неандертальцы! – мысленно ужаснулся учитель. – И опять „лучшие сыновья“!»

Лхойким понял его вопросительный взгляд.

– Нирутам (кроманьонцам) не место в караване темагов. Это – наша судьба. А с теми людьми… Они не враги нам, я не буду им мстить.

– Я подумаю, – не решился сразу дать окончательный ответ Семен. – Кажется, во всем этом есть резон.

Он подумал. И дал согласие. Через месяц река вскрылась, а еще через неделю новый караван тронулся в путь. И вновь уходящие и остающиеся молча сказали другу: «Мы – свои».

Весна уверенно перетекала в лето, когда Семен вспомнил про дым. Он затащил неандертальца-преподавателя на смотровую площадку и задал резонный вопрос:

– Где он? Или сейчас не весна?

– А вы разве не чувствуете?! – удивился парень, но сразу же спохватился: – Ах да, извините, Семен Николаевич! Из нирутов никто не чувствует, только мы и пангиры.

– Ясненько, – сказал Семен. – Значит, очень далеко.

После этого он принялся допрашивать окрестных жителей, обладающих «звериным» чутьем, – неандертальцев и питекантропов. Показания были, в целом, непротиворечивыми, что навело исследователя на размышления: «Правобережье нашей реки, в отличие от левобережной степи, освоено довольно плохо – от силы на десяток-другой километров вглубь. Раньше оттуда изредка приходили пангиры-питекантропы, но уже несколько лет никто новый не появлялся. Из тех же, кто пришел раньше, почти ничего нельзя выпытать: да, какие-то кроманьонцы где-то далеко имеются. Вроде бы они и не „плохие“, но жить с ними по соседству питекантропы почему-то не могут. Кто там может быть? Лесные охотники? Здешние леса вовсе не напоминают сибирскую тайгу. Это какая-то смесь южных пород деревьев и пород, характерных для средней полосы родного мира. Там наверняка и дичь бегает, и рыба в речках водится, но степь, конечно же, значительно богаче. Кроме того, лоси и лесные олени стадами не кочуют, охота на них в значительной мере случайна. Лесные пожары, разумеется, время от времени бывают, но не весной же! Лес только-только освободился от снега и просох, стволы и ветки пропитаны соками – чему гореть?! Хотя ельники, наверное, могут гореть и зимой… Но от чего? Гроз не было, в самовоспламенение верится с трудом. Скорее всего, это связано с людьми. Но зачем им лес-то поджигать? Устраивать таким способом загонную охоту? Глупости…»