– Да, память. Я хотел оставить эти перстни своей дочери. Но ты можешь взять. Ты даже должен взять, – каким-то изменившимся, приглохшим голосом сказал старый ящер.
– Должен? Но почему?
– Да потому, что ты спас сына Уйсифи! Это она благодарит тебя моими руками. Дар из страны Мососа. Нельзя отказываться. Понял?
– Теперь – да. Со всех сторон, машиш.
– Хог. Хорошо. Моя Уйсифи будет довольна.
Машиш помолчал, а потом заговорил другим, уже деловым тоном.
– Второй перстень будет у того, кого я пришлю. Или пришлет другой машиш сивов, если я не доживу до нужного времени. Перстень будет означать, что мы готовы к переговорам о мире или даже о союзе с мягкотелыми.
– Это возможно?
– Да. Но только в крайнем случае. Если моему племени будет грозить гибель, а твой машиш согласится помочь.
– Гибель от хачичеев?
– Вряд ли. От Су Мафусафая. Учти, если сивы будут воевать с Мафусафаем, твоему Поммерну станет полегче. Согласится ли из-за этого Поммерн помогать сивам?
– Это будет решать машиш Бернар Второй. Но я думаю, что такое возможно. И я буду просить его об этом, очень просить. Большего обещать не могу, машиш.
– Хог. Я понимаю. И благодарю тебя.
– Хог. Я тоже благодарю тебя.
– Мосос тебе поможет, Мартин.
– Мосос? Я же не схай.
– Для Мососа важно какая у тебя душа, а не тело. И Мосос един для всех, как бы его ни называли.
– А кто такой Мосос?
– Очень просто. Мосос – это вера в то, что все не напрасно. Думающему без этой веры невозможно жить. Без нее не хочется делать хорошее. Без этой веры мысли могут убить друг друга и серьезно искалечить голову.
– Да, люди и схаи многому научатся, если начнут разговаривать, – признал Мартин.
Уханни как-то печально квакнул.
– Уже начали. Благодаря тому, что ты решился идти в Схайссы, Мартин. Один, без оружия и без злого умысла. Это подвиг. Еэ, подвиг. Только не вздумай спорить с машишем, я знаю, что говорю. А ты все еще находишься в Схайссах, мягкотелый…
– Ну, с этим не поспоришь. И когда я должен бежать?
– Ты целый день спал. Спи еще день. Скажи, что заболел. Хзюка подтвердит. Завтра я пришлю утомителя духов, пусть беснуется до вечера. А ночью, когда утомитель сам устанет, убегай. Только учти, утром я отправлю погоню. Совсем серьезно. Если поймают, то убьют. Это неприятно.
– И даже очень, машиш.
– Я тоже так думаю. Поэтому тебя начнут искать у перевала Хосс, через который ты пришел. А ты отправишься на юг, сделаешь петлю и выйдешь к перевалу Грор.
– Грор? – удивился Мартин. – Прости, но там же земли хачичеев.
– Верно. Племя большое, дикое, сырое мясо могут есть. Они сначала убивают и лишь потом пытаются понять, кого убили. Поэтому в первый день никому и в голову не придет искать тебя на их земле.
– Никому кроме хачичеев, – усмехнулся Мартин. – Я там не пройду.
– Хо! Один, конечно, не пройдешь, от тебя даже шусс на охоте сбежал. Но опытный воин провести сможет. Только обратной дороги у него уже не будет. Дважды хачичеев не надуешь.
– Нельзя, чтобы он погиб.
– Нельзя. Тебе придется взять проводника с собой, и это полезно. Будет связной, если захочешь что-нибудь отправить. Мягкотелые его не растерзают?
– Нет. Мы не считаем, что схаев нужно убивать только за то, что они схаи.
Было похоже, что машиша эта информация не слишком убедила. Он помолчал, а потом сказал:
– Я дам тебе одного из лучших воинов.
Мартин стукнул себя кулаком по животу.
– Он будет жив, пока я жив, машиш.
