С мечтой об автономке
Хмурая латышская осень подобралась незаметно. Неласковая даже летом, балтийская вода потемнела. Серые волны с нудной регулярностью лениво накатывали на берег и бились о бетонную стенку причала. Холодные брызги подхватывались ветром, рассыпались в водяную пыль, насыщая пространство солёной влагой. Воздух становился плотным, тяжёлым, мокрым. В конце сентября зарядил бесконечный мелкий дождь. У пирсов, поблёскивая чёрными мокрыми корпусами, покачивались на мелкой волне подводные лодки. По три с каждой стороны пирса. Привязанные толстыми канатами к швартовым тумбам, они с лёгким скрипом, тёрлись друг о друга выпуклыми боками, как живые огромные рыбы, сбившиеся в косяк.
Наша подводная лодка С-406 собиралась на боевое дежурство в дальний поход, автономку. С утра до позднего вечера матросы и офицеры трудились каждый на своём боевом посту не покладая рук. Подготовка к самостоятельному плаванию – процесс длительный. Подводная лодка – чрезвычайно сложный механизм. В управлении им принимает участие весь экипаж. Здесь не особо чтут всякие уставные формальности, тут ценят профессионализм.
Целый год лодка проходила бесконечные испытания, тренировки, стрельбы на коротких выходах в море. И вот, наконец, приказ на выход на боевое дежурство в Атлантический океан получен. Команда обрадовалась. Всем давно надоела подготовительная канитель. Оставалось только погрузить боевые торпеды. Пока торпедисты под бдительным оком старпома Родченко целый день запихивали семиметровые, страшного вида зелёные «сигары» через торпедопогрузочные люки, матросы болтались по берегу в возбуждённом состоянии. Далеко не каждому офицеру-подводнику удаётся сходить в автономку. А уж для нас, моряков срочной службы, это мечта почти несбыточная. Настроение было отличное. Наконец всё готово. На берегу собралось начальство. Командир дивизии принял рапорт от капитана третьего ранга Савельева о готовности подводного корабля к самостоятельному автономному плаванию. Адмирал произнёс небольшую речь. Строй моряков дружно проорал: «Ура! Ура! Ура!» Прозвучала команда: «По местам стоять!» Моряки быстро, по одному побежали по трапу, исчезая в узкой двери ограждения боевой рубки. На верхней палубе осталась только швартовая команда да боцман и командир со старпомом на мостике. Мотористы запустили двигатель. Лодка плавно оторвалась от пирса и пошла задним ходом в середину бухты. Развернулась, пронзительно крикнула ревуном и двинулась вперед – на выход в открытое море. Тут поступил приказ: «Лодку в готовность!» Это значило, что будет задержка. По каким-то неизвестным команде обстоятельствам лодке необходимо переждать время в специально отведённом для этого месте – небольшом заливе, оборудованном пирсами.
Благородные гости
Вся прилегающая территория была определена как особо охраняемая зона. Сюда никого не впускали, отсюда никого не выпускали. Экипаж поселили на плавучей казарме. Боевую вахту в ожидании сигнала из штаба флота несли только радисты, в числе которых был и автор этих строк. Потянулись долгие дни тягостного безделья. Матросы томились на четырёхэтажных койках, ели от пуза макароны по-флотски, спали и смотрели бесконечное кино.
Киноаппарат стоял посередине кубрика. Любимым развлечением стала ловля крыс. Кто-то пустил слух, что за десять хвостов матросам положен отпуск на родину. По ночам, вооружившись чумичками (поварёшка), они гонялись за огромными, откормленными трюмными запасами грызунами. В основном безуспешно.
