Сегодня к нам должно было прибыть пополнение – врач и медбрат.
Мы ждали их у ворот клиники после сообщения от врача, что они сели во флитеру в Момостенанго. До клиники по горному серпантину около одиннадцати километров, обычно флитера водителя Сальвадора преодолевает это расстояние за тридцать-сорок минут. Ждали у ворот час, флитера не появилась. Пошёл второй час, мы уже заволновались. Звонить и писать бесполезно, мобильной связи в горах нет, нисколько.
Наконец видим – идут! Из-за поворота появилась не флитера, а две пеших фигуры, явно не местные – с чемоданами на колёсиках и сумками на плечах. Встретили – наши. Врач Ирина из Санкт-Петербурга и медбрат Кирби родом из США, но сейчас из Мозамбика – сразу после завершения там волонтёрской миссии приехал к нам, в Гватемалу.
Оказалось, что дорога перекрыта, флитера не смогла проехать, и поэтому ребятам пришлось тащиться пешком со всей своей поклажей и привезёнными для клиники медикаментами.
Так мы узнали, что теперь мы все будем таскаться именно так – пешком и с сумками/рюкзаками в руках, пока дорогу не починят. Чинить её, кстати сказать, собирались уже давно. Каждое, даже небольшое землетрясение стимулирует движения почвы и появление трещин. Землетрясения тут регулярны, может и два-три раза в неделю слегка покачать. Людям и зданиям не критично, даже не всегда заметно, а вот почва чувствует и расползается. К тому же сезон дождей сильно усугубил состояние дороги, многие трещины стали канавами и с каждым ливнем грозили превратить дорогу в новую горную реку.
Так что хорошо, что решили починить дорогу. Плохо, что нам теперь ещё сложнее выбраться отсюда, а выбираться надо: и за продуктами, и за тест-полосками для измерения глюкозы, которые тут заканчиваются с рекордной скоростью – коробочки с пятьюдесятью полосками и на неделю не хватает, каждый второй пациент – диабетик, и нужно замерять уровень сахара, порой дважды одному и тому же пациенту. А их десятки.
Сеньоре Естеле пятьдесят девять лет.
В отличие от многих местных жителей, её возраст точен – у неё есть DPI, что-то вроде паспорта. С точной датой рождения, местом регистрации и так далее, как полагается.
Поэтому многие даты своей жизни она помнит очень хорошо.
Помнит, что замуж её выдали в тринадцать лет. За двадцатидвухлетнего Кристобаля. Выдали, потому что у родителей было маленькое кукурузное поле, слишком маленькое, чтобы прокормить восьмерых детей. Семерых уж как-то полегче будет, так они посчитали.
Помнит, что в браке у неё родились десять детей: три сына и семь дочек. Ещё трое умерли при родах. Помнит, что старшему сорок четыре, а младшей двадцать лет.
Помнит, что ни одного дня не училась в школе. Радуется, что младшая всё ещё не замужем, учится, будет учительницей.
Помнит, что не умеет читать, говорит об этом врачу. На флаконе с таблетками ей рисуют солнышко и яблочко – значит, утром принимать после еды.
Ей назначили второй приём через два месяца. Сказала, что постарается запомнить. Потом попросила написать число на бумажке – отдать дочери, чтобы напомнила.
Спросили тут, страшно ли мне быть в Гватемале?
Отвечаю. Обычно нет, но один раз было.
Рассказываю. Я часто снимаю вне клиники, в соседних деревнях.
До некоторых можно дойти по нашей дороге, довольно прямо. До некоторых можно дойти через два горных серпантина и речку вброд. До некоторых по тропинкам, у которых просматривается протоптанное начало, а через несколько сотен метров оно исчезает, и я угадываю направление только по отлинявшим старым сосновым иглам.
