Люди в погонах - страница 14



Видя, что разговор обостряется, Жогин смягчил тон. Он приложил руку с хлыстиком к орденским колодкам и мирно склонил набок голову.

– Товарищи женщины, не волнуйтесь. Никто вас петь строевые песни не заставляет. Но вы же должны понять, что выступаете перед солдатами. А солдатам нужны боевые песни, ободряющие.

– Что ж, лирика не нужна? – по-прежнему резко спросила Мария Семеновна.

– Нужна. Но не столько. Вот замените частушки чем-нибудь посерьезнее – и дело немного поправится.

– Частушки, пожалуй, можно заменить, – послышалось несколько голосов сразу.

Мария Семеновна кивнула головой:

– Ладно, включим другую песню.

– Правильно, – улыбнулся Жогин и тут же подумал: «А в другой раз и “Рябинушку” заменим».

Увлеченный разговором с женщинами, он не заметил, как в зал вошел майор Шатров.

– Товарищ полковник, есть важная бумага.

Жогин неторопливо сошел со сцены, взял из рук начальника штаба листок, и вдруг раскрасневшееся в споре одутловатое лицо его стало серым. Не выдавая внутренней бури, он вышел в вестибюль, еще раз перечитал бумагу. Это была телеграмма, в которой говорилось, что командиром первого батальона назначен подполковник Мельников Сергей Иванович.

«Значит, со Степшиным не вышло, – с горьким сожалением подумал Жогин. – Как же так? Чем не подошел? Ведь такие хорошие характеристики были». С минуту стоял он молча, играя хлыстиком, потом спросил начальника штаба:

– Кто он, этот Мельников?

– Не знаю, – ответил тот, вытянувшись перед начальником. – Приедет – познакомимся, товарищ полковник.

– Спасибо, успокоили. Позвонить надо было в штаб дивизии. Там, наверное, знают.

– Слушаюсь. Позвоню.

– А Степшин знает о телеграмме?

– Видимо, нет. Я не сообщал ему.

– И не сообщайте пока. Сначала выясним… Н-да, история. – Жогин стукнул трижды по сапогу хлыстиком, вернул Шатрову телеграмму и, не ожидая жены, пешком отправился домой.

3

На следующее утро Жогин решил побывать у командира дивизии, поговорить с ним по поводу полученной телеграммы. Пока ожидал машину, прохаживаясь от крыльца до заборчика и обратно, все время размышлял: «И как это вверху делают, не учитывая наших мнений? А еще говорят, что молодые кадры выдвигать надо. Слова одни. Назначили какого-то Мельникова, и все. Кто он? Откуда? Конечно, приехать и сразу же вступить в командование передовым батальоном – дело завидное».

В приоткрытую дверь послышался голос жены:

– Павлуша, захвати плащ, сегодня прохладно.

Погода действительно была не такая теплая, как вчера.

И хотя солнце играло на багряных деревьях по-прежнему живо и ласково, в воздухе чувствовалась свежесть, какая бывает вблизи гор, покрытых шапками снега. Вязы и клены тоже заметно изменились за ночь. Листвы на них стало меньше. Всюду проступили серые прожилки оголенных ветвей.

– Принести плащ-то? Чего молчишь? – повторила Мария Семеновна.

Полковник бодро отмахнулся:

– Не надо, поживем еще без плаща.

– Ну живи, живи, – пропела Мария Семеновна. – Простудишься, тогда по-иному заговоришь.

«А все-таки она отходчивая, – подумал Жогин. – Вечером злилась из-за частушек, а сейчас уже беспокоится, жалеет».

Подошла машина. Полковник сел рядом с шофером, сказал коротко:

– К хозяину.

Газик быстро набрал скорость, проскочил тенистый лесной участок, прошуршал ребристыми колесами по деревянному настилу моста и выкатил в степь. Сразу изменился гул мотора. Навстречу потекли упругие струи воздуха, напоенного резкими запахами сухих трав. Мимо побежали холмы с желтыми песчаными лысинами, постаревшие кустики татарника и широкие массивы жухлого ковыля.