С каждой падающей в рот черной каплей в голове Олега Ляшко то вспыхивали огненные струи, намереваясь выжечь все, что хранилось в его памяти, то их сменяли потоки льда, желая сокрушить и сломать то, что не выплавил огонь, и все это вместе, огонь и холод, должно было превратить его мозг в зияющую пустоту, которую эти люди собирались заполнить чем-то другим. Возникло желание забыться, ни о чем не думать, и утонуть в этой боли. Тогда, наверное, чудовищное издевательство над его сознанием прекратится. Но значит и он, оставшись хотя бы на миг без мыслей, вероятно, перестанет существовать.
Собравши все силы, Олег старался думать о чем угодно, лишь бы не поддаться слабости. Превозмогая боль, он думал о том, что если в бутылочке примерно стакан черной жидкости, а в каждом миллилитре хотя бы двадцать капель, то, значит, его пытка продлится ровно пять тысяч обжигающе-ледяных ударов. Всего пять тысяч, из которых десять или двадцать (это только начало) уже позади. Он перевел количество в минуты. Затем в часы. Ужаснулся, осознавая, насколько это много, однако и сейчас не стал впадать в панику. Сосредоточился на том, чтобы подтолкнуть как будто застывшие на своих местах стрелки часов. Казалось, время побежало быстрее. И капли падали все чаще. От этого, как ни странно, стало легче, потому что прерывистая огненная и ледяная резь постепенно становилась ровным болевым фоном, к которому он начал постепенно привыкать. Олег теперь мог настроиться на то, чтобы вспомнить все события, приведшие его в эту комнату. Не ошибся ли он, и действительно ли с неизбежностью он должен был оказаться здесь? И пришел к выводу, что все верно. То, что происходит сейчас – отнюдь не случайность. Но что именно вело его сюда, какая-то сила, избравшая его для своей цели, или чей-то разум, вмешавшийся в его судьбу, Олег сказать не мог. Он сосредоточился на поиске решения, и потерял счет каплям, уже не обращая внимания на то, что чувствовала его плоть. Он стал выше боли, сильнее этих жгучих и ледяных прикосновений, которые уже не могли нанести ему вред. И когда пытка внезапно кончилась, он даже не понял, в какой момент это произошло.
Он заметил, что уже яркий день. Пережитый кошмар постепенно отступал, сглаживался и воспринимался досадным недоразумением, теперь уже не столь важным событием. Видимо, Олег до того устал, что на какой-то момент отключился, погрузившись в сон. Однако чутко среагировал, когда в комнату вошли люди.
Он услышал их голоса – речь была чужой, незнакомой. Но ничего не понимал Олег только поначалу. Постепенно он овладел лезущими в его голову образами, и голоса обрели прозрачность и простоту, как если бы говорили на его родном языке.
Его поразило, с какой неслыханной до этого момента легкостью он заглянул в чужие мысли. Оно и сейчас нисколько не походило на их чтение, как это обычно воспринимают люди, наслушавшиеся рассказов о телепатах и телепатии. В голове его все так же всплывали скорее образы, нежели слова, но разбираться в них стало несравненно проще. Если что и сумели разрушить лед и пламя, как элементы воздействия психотропного вещества, им только лишь удалось поломать находившийся в его сознании барьер, без которого дар Ляшко обрел, наконец, полную силу.
Говорили о нем. И о том, что собираются с ним сделать. И еще – о легионах карателей, ожидающих своего часа. Олег в ужасе вспомнил, как перед отправкой в Афган им рассказывали о бесчеловечных опытах по обращению людей в послушных чужой воле террористов: сначала превращают человека в зомби, затем начиняют взрывчаткой и отправляют взрывать жилые кварталы, автобусы, поезда. То же теперь случится с ним. И взрывать он будет своих.
