Мы въезжаем на кольцевую дорогу площади Народного Ополчения, и я трогаю Ваню за плечо:
– Езжай через Каменку. Заскочим в аптеку, раз уж на колёсах. В дороге могут пригодиться медикаменты.
Ваня кивает и закуривает новую сигарету. Вижу в зеркальце заднего вида его глаза, скользнувшие по мне и снова уставившиеся на дорогу. Склеры покраснели, веки припухли, в глазницах залегли тени, словно он не спал двое суток. Что ж, в нашем новом мире сон – роскошь, которую могут позволить себе немногие. По крайней мере, немногие живые.
Спускаемся на Каменку прямо по Шеболдаева. Раньше здесь было одностороннее движение, но теперь нас вряд ли оштрафуют. Один из немногих плюсов зомби-апокалипсиса – отмена всех видов правил, включая дорожные. Можно ездить по встречке, можно ездить по тротуарам, можно ездить по газонам и прямо по человеческим трупам… Можно мочиться в фонтаны, распивать алкоголь в детских садиках, курить травку на кладбище, поедая гостинцы прямо с могилок. Можно навалять огромную кучу в мэрии, аккурат на столе для административных собраний, и подтереться городским флагом. Можно даже устроить сексуальную оргию в храме или синагоге, натянув вязаный балаклав на гениталии и просунув член через глазницу. Лицо можно не прятать – тебе всё равно ничего не будет.
Мама-анархия во всей своей разрушительной мощи.
Мы спускаемся к Каменке, расталкивая кузовом выстроившиеся по обочинам дороги машины. У кольца на Второй Пятилетке нам тоже приходится остановиться. Перевёрнутый набок автобус напрочь перегородил дорогу. Внутри автобуса, в крошеве битого стекла и содранной с сидений обивки, мы видим изуродованные человеческие тела. Что автобус делал здесь в три часа утра, да ещё битком набитый людьми, я не знаю. Возможно, вывозил беженцев. Вполне вероятно, внутри могли быть мои знакомые или даже родственники. Однако чтобы выяснить это, мне придётся войти в автобус и обследовать трупы. Я уверен, что не пойду. Достаточно с меня потрясений для одного дня.
Ваня останавливает машину прямо посреди Шеболдаева, и оставшуюся часть пути до аптеки мы преодолеваем пешком. Награбленное в «Супер-Арсенале» добро, включая огнестрельное оружие, оставляем в «Октавии» под охраной Вани – некогда разбираться с патронами, да и стрелки из нас пока, прямо скажем, неважные. Чего доброго, перестреляем друг дружку, испугавшись тени на стене. Вместо этого берём с собой охотничьи ножи и пару отцовских топоров. Моё мачете тоже со мной – за то недолгое время, что мы вместе, я успел сродниться с ним.
На Каменке аптек целых три. Выбираем с Витосом самую просторную и светлую. Удостоверившись, что внутри никого, принимаемся сметать с прилавков всё, что может пригодиться в дороге, а также во время путешествия к новому Арарату, если таковой существует.
Вместительный ягдташ, позаимствованный в том же «Супер-Арсенале», наполняется бинтами, пластырями, йодом и перекисью, шприцами и ампулами, порошками, всеми видами таблеток, начиная с пилюль от кашля и заканчивая тяжёлыми антибиотиками, а также готовыми автомобильными аптечками. Пошло ухмыляясь, Витос машет мне из-за прилавка огромным резиновым фаллоимитатором.
Идиот.
Внезапно меня осеняет! «Левотироксин»! Как я мог забыть о нём? Примерно два года назад мне удалили щитовидку, и с тех пор я на заместительной терапии. «Левотироксин» – единственное, что поддерживает меня абсолютно здоровым. После тиреоидэктомии я обречён пить эти маленькие безвкусные таблеточки до конца своих дней. Без них я могу прожить месяц или два, но рано или поздно недостаток гормонов щитовидной железы скажется, и меня ждёт гипотиреоидная кома.
