– Правильно! – согласился Грачёв, еле отдышавшийся после смрада лестничной клетки. – В её занятиях ничего опасного нет. Впрочем, замолить можно любой грех – надо только остановиться вовремя.
Всеволод имел в виде их общего знакомого Готтхильфа, и Андрей его понял. Еле заметно усмехнувшись, он вывел машину со двора.
– Ничего, только девятый час. Везде успеем, гарантирую.
По улице Марата и Подъездному переулку Озирский выехал на набережную Обводного канала и уже никуда оттуда не сворачивал.
* * *
– В Ульянку едем? – Всеволод торопливо закурил.
Трепеща ноздрями, как необъезженный конь, он, казалось, злился на медлительность автомобиля. «Лада» стремительно и легко несла их вдоль зажатого в камень канала по направлению к Финскому заливу. Андрей вёл машину играючи, как делал абсолютно всё. Он успевал перекурить, послушать переговоры по рации и отдать несколько распоряжений членам своей группы, сидящим в засаде у пивных ларьков на Лесном проспекте.
– Нет, на Гутуевский, – ответил он, немного погодя.
– На Гутуевский? – Турчин даже протёр кожаной перчаткой ветровое стекло.
В обе стороны от Обводного канала уходил проспект Газа, вновь ставший Старо-Петергофским. Оставалось только доехать до речки Екатерингофки и проскочить мост.
– Я там, между прочим, один раз был, – вспомнил Саша. – Чей-то день рождения отмечали в «Бригантине».
– Не чей-то, а мой! – ввернул Грачёв. – Сильно выпил, что ли?
– Извини, – смутился Турчин. – Это, вроде, давно было?
– Допустим, шесть лет назад. Ты тогда из Москвы приехал и познакомил меня с Аллой.
А-а, точно! – обрадовался Турчин. – Прости, совсем из головы вон.
– А ещё супершпионом хотел стать! – поддразнил его Всеволод. – Ты тогда учил всех собравшихся много пить и не пьянеть. Жалел, что у тебя с собой нет оружия, а то бы показал, как стреляют после пол-литра водки настоящие шпионы. Короче, надо рюмку на голову поставить и глаза закрыть, чтобы умирать не так страшно было…
– Да ну тебя! – порозовел в полутьме Турчин. – Неужели я действительно нёс такую ахинею?
– Истинно так! – безжалостно припечатал его Грачёв. – Потом бармен слёзно просил больше тебя не приводить – испугался. Андрей, скоро приедем?
– Минутку ещё потерпеть можешь? – Озирский, прищурившись, смотрел вперёд через расчищенное «дворниками» лобовое стекло.
То, что Озирский даёт осведомителям задания, Турчин понял уже у Петуховой. Теперь агенты будут подчиняться и им – Саша знал этот закон. Подрулив к освещённой изнутри «Бригантине», Озирский нажал на клаксон. Совершенно не обращая внимания на шатающихся вокруг ресторана дюжих пьяных молодцев и хохочущих шлюх, он сигналил и сигналил, пока к автомобилю не подбежал молодой человек с дореволюционными остренькими усиками.
Наклонившись к машине, он сказал:
– С наступающим вас! Нужно что-нибудь?
– И тебя также, – ответил Андрей. – Садись к нам, Витольд, я тебе всё объясню.
Молодой человек, пальцами ослабив затянутый на горле белый шарф и подобрав полы длинного кашемирового пальто, втиснулся на заднее сидение – рядом с Турчиным. Андрей тут же выключил свет в салоне.
– Как поживаешь? – Он протянул Витольду пачку сигарет.
– Да ничего, спасибо.
Парень взял две штучки. Одну он закурил, другую спрятал в карман.
– Работаешь? – хмыкнул Озирский.
– А как же!
– Всё на Кондратьевском?
– Да, пока там фарт идёт, – лаконично объяснил молодой человек.
– Вилениус Витольд Арсеньевич, – представил его Озирский. – О его подвигах расскажу потом, а сейчас дадим-ка ему задание. Только вы пока посидите тут немного. А я схожу, позвоню.
