Люксембургский сад. Из французской поэзии XIX-XX вв. - страница 3

Je n’en ai plus d’autre;

Le vôtre est rendu,

Le mien est perdu!

La feuille et la ﬂeur

Et le fruit lui-même,

La feuille et la ﬂeur,

L’encens, la couleur:

Qu’en avez-vous fait,

Mon maître suprême?

Qu’en avez-vous fait,

De ce doux bien fait?

Comme un pauvre enfant

Quitté par sa mère,

Comme un pauvre enfant

Que rien ne défend:

Vous me laissez là

Dans ma vie amère;

Vous me laissez là,

Et Dieu voit cela!

Savez-vous qu’un jour,

L’Homme est seul au monde?

Savez-vous qu’un jour,

Il revoit l’Amour?

Vous appellerez,

Sans qu’on vous réponde,

Vous appellerez;

Et vous songerez!

Vous viendrez rêvant

Sonner à ma porte;

Ami comme avant,

Vous viendrez rêvant,

Et l’on vous dira:

«Personne!… elle est morte.»

On vous le dira:

Mais, qui vous plaindra?

Что же вы наделали?

Отдала Вам сердце

Я в обмен на Ваше:

Сердце ради сердца

В счастье радо спеться!

К Вам оно вернулось,

Пусто в моей чаше:

К Вам оно вернулось,

Как я обманулась!

Листья и цветок,

Плод сам наливной,

Листья и цветок —

Запахов исток.

Что же Вы наделали?

Повелитель мой?

Что же Вы наделали?

В душу боль посеяли.

Бедное дитя,

Дверь затворена

Бедное дитя —

Брошена шутя.

Вами предана,

Плача и страдая,

Вами предана,

Я совсем одна!

Разве можно жить

В мире одиноко?

Разве можем жить,

Чтобы не любить?

Позовете вновь,

Мучаясь жестоко,.

Позовете вновь

Прежнюю любовь!

Вы придете снова,

Вздрогнет дверь от сна:

Так же, право слово,

Вы придете снова.

Скажут вам в тот час:

«Умерла она…»

Скажут вам в тот час:

Кто ж утешит Вас?

Détachement

Yet, are there souls with whom my own would rest whom I might bless, with whom I might be blessed!
Byron

Commbien il faut avoir souffert, pour être fatigué même de l’espérance !

Il est des maux sans nom, dont la morne amertume

Change en affreuses nuits vos jours qu’elle consume.

Se plaindre est impossible; on ne sait plus parler;

Les pleurs même du coeur refusent de couler.

On ne se souvient pas, perdu dans le naufrage,

De quel astre inclément s’est échappé l’orage.

Qu’importe! Le malheur s’est étendu partout;

Le passé n’est qu’une ombre, l’attente un dégoût.

C’est quand on a perdu tout appui de soi-même;

C’est quand on n’aime plus, que plus rien ne nous aime;

C’est quand on sent mourir son regard attaché

Sur un bonheur lointain qu’on a longtemps cherché,

Créé pour nous peut-être! qu’indigne d’atteindre,

On voit comme un rayon trembler, fuir… et s’éteindre.

Равнодушие

«Тем не менее, есть души, с которыми моя собственная отдыхала бы, которых Я благословил, от которых я мог бы получить благословение»
Байрон

Как же надо было страдать, чтобы устать даже от надежды!

Нет имени тому, чья горечь поражает

Кошмаром ваши дни, и ночи пожирает.

Нет в мире слов таких, чтобы смягчили зло,

И слез на сердце нет, поскольку их сожгло

Забвение о тех, потерянных в пучине

Или по воле звезд, иль по иной причине.

Не все ль равно! Беда повсюду среди вас.

Прошедшее – лишь тень, безвкусна жизнь сейчас.

Чем дух слабей – скорей опоры сокрушимы,

Чем больше любим мы, тем менее любимы,

Чем цель дороже нам, тем чаще в одночасье

Смерть оставляет взгляд на долгожданном счастье,

Что создано для нас, быть может, кто же знает…

Луч света чуть дрожит, бежит… и угасает.

La couronne effeuillée

J’irai, j’irai porter ma couronne effeuillée

Au jardin de mon père où renaît toute ﬂeur;

Mon âme y repandra sa vie agenouillée:

Mon père a secrets pour vaincre la douleur.

J’irai, j’irai lui dire, au moins avec mes larmes:

«Regardez; l’ai souffert…» Il me regarders.

Назад Вперед

Люксембургский сад. Из французской поэзии XIX-XX вв. - страница 3

Похожие книги