Следующие три часа виски у Зейна пульсировали в такт сердцебиению, а горло словно прочистили металлическим ёршиком. Ему совершенно безразлично слушать об очередных нападениях, как странны поочерёдно жалуются, у кого больше проблем, дабы вне очереди получить поддержку. Нет, всё это наскучило несостоявшемуся герою.
Арабелла опустила свои красные коготки на окаменевшие плечи и попыталась своим дыханием пощекотать напряженную шею. Зейн поморщился и отогнал девушку, сказав, что устал и хочет вернуться на базу.
Перед тем, как двери переговорной закрылись и оставили после себя душную пустоту, он спросил:
– В Ватикане всё спокойно?
Яшина, вобрав в себя всю тоску Вселенной, кивнула.
– Она ведёт себя хорошо. Прям не узнать. Кажется, у вас получилось… Отметим? – очередная попытка не увенчалась успехом. Заманчивое только для неё предложение отвергли.
На скрюченную крышу здания, где проводились заседания, падал косой дождь. Однако у центрального входа на первую ступень лестницы упала искра: спираль появилась и тонкими нитями открыла новый портал. Калеб переместился из окрестностей Парижа прямиком в Минск, раскрывая чёрный зонт над головой герр Циглера. Командир отделался лишь коротким приветствием, и все трое уже через минуту оказались на улицах Рима.
Рим… Совсем недавно граждане Италии с замиранием сердца следили за новостями. Причина тому – нападение бластов.
Трое суток назад полчища монстров разграбили мирную жизнь людей и умертвили одно из «сердец» римской гармонии: город Орвието небольшой, но был наделён итальянским колоритом и уютом с запахом трюфельной пасты. Та ночь не предвещала никакой беды, однако узкие улочки всё же заполнились недобрым дуновением. Температура опустилась слишком низко, чтобы жители сочли это обыкновенным перепадом. Не все успели среагировать и экстренно эвакуироваться.
Коварная тьма бластов ударяла по коммуникациям и глушила все устройства при образовании новой ямы. Как разорванная опухоль, рой, вперемешку со смрадом и желанием убивать, хлынул из витражных окон Кафедрального собора – жемчужины местной архитектуры. Главный фасад рухнул, а башенки-табернакли сначала склонили свои пики, а затем разбились о вражеский рокот. Боль святого места эхом достигла каждого жителя: все в панике разбегались с насиженных мест, любимых поколениями.
Бласты облепили каждый кирпичик или старенькую черепицу, издав «победный рёв» – звук, похожий на каменный стрёкот. Мелодия смерти дошла до самого Рима и заставила кровь стынуть в жилах. В ту ночь погибло много хороших людей, но ещё больше зачислили к без вести пропавшим.
Первыми закрывать яму примчались Калеб и Кагай. Японец Ао прибыл третьим и без труда зачистил местность в районе горы, где и располагался Орвието. Всех спасённых направили в столицу, а Ватикан воззвал к помощи, предложив организовать специальный пункт для пострадавших. Герр Циглер направил туда младших-люмо.
Палатки и стенды поставили прямиком на Площади Святого Петра, символично открывая бедным душам дорогу к свету. И главный луч, что облачился в пышное платье с рукавами-фонариками, сейчас тянул очередной паёк в женские забинтованные руки.
Две белые косы на оголённых плечах, ровная осанка и покорно опущенная голова – Найра помогала на раздаче, пока её тенью стали «райские врата». Золотое колье словно вросло в бедную шею, а массивные браслеты делали каждое обыкновенное движение необычайно тяжёлым.
