– Благодарствую, княже! Всё, что велишь, сделам! А, ежли боги будут к нам милостивы, и вырастет добрый урожай, то и снаряженье сможем купить для своей дружины, – Мелентай поклонился и одним духом выпил свой мёд.
Князь был уверен, что старейшина Рода сделает всё, что приказано. Это был серьёзный муж, знающий себе цену, и слово его было ‒ кремень. В свои шестьдесят лет был бодрым, правда, весь седой, но крепок, беды его гнули, но не сломали. Длинные седые волосы падали на крепкие плечи. Лоб был широк и открыт. Только глаза слегка поблекли, иногда там появлялась усталость. Род его множился, делился, строился, и теперь это было уже довольно большое поселение, и за всех он был в ответе.
– Мелентай! Мы нонче побежим дале, распорядись, чтобы нам собрали снедь в дорогу.
– Княже! Всё уже готово и дажеть погрузили в возки. Ты же ишшо вечор молвил, что заутре побежите дале, в Дубненское поселение.
– Добре! Ну, удачи тебе, старейшина! Кмети! На конь!
– Пущай вас Велес и Попутник22 хранят в дороге! – пожелал Мелентай.
Когда князь вышел, кмети уже проверяли подпруги, приторачивали дорожные сумы к сёдлам.
– А, чё, Буяр, ты свою зазнобу с собой не забирашь отсель? – поинтересовался во всю глотку Скоромет и заржал, как жеребец, – ах-ха-ха!
– А тебе како дело до моей зазнобы? Али ты на неё глаз положил? Не советую!
– Да ладно тебе, Буяр, чё сразу вызверился, я же по-дружески, по-доброму.
– По-доброму он. Совсем страх потеряли, поганцы, – проворчал воевода и пошёл проверять возки.
***
Было самое начало зимы. Дни стояли морозные и солнечные. Ослепительно белый и ещё пушистый снег покрывал землю ровным ковром, снежинки сверкали на солнце крошечными холодными искорками. Воздух был прозрачный, и на бодрящем морозце дышалось легко и как будто даже прибавлялось сил. Высокие стройные сосны и тяжёлые мрачные ели выделялись на белом фоне. Следующее становище было в Дубненском поселении. Дни были короткие, и ехать до него предстояло с двумя ночёвками в лесу. Князь дремал под медвежьей шкурой. Иногда на кочке его встряхивало, он открывал глаза, осматривался и незаметно снова погружался в сон. Буяр ехал рядом с княжеским возком, предаваясь приятным воспоминаниям. Кмети крутили головами, чтобы не просмотреть каких-нибудь татей. Приближался вечер. Где-то далеко раздался низкий, глубокий вой. Он был тесно сплетён с воем ветра, но временами человеческое ухо выхватывало его очень четко, и дрожь продирала по спине от мысли: это воет не ветер, а какое-то опасное существо. Тягучей, холодной и тяжелой волной голос Зимерзлы суровой богини, дышащей холодом, струился откуда-то сверху, и казалось, что она ждёт где-то близко, прямо за пеленой мечущихся в страхе снежных хлопьев. Князь поёжился под медвежьей шкурой, велел воеводе встать на ночлег, окружив стан возами, развести побольше костров и поддерживать огонь всю ночь. Дозорных было назначено больше обычного. Все небо было затянуто тучами, кое-где сквозь них просвечивала темнота неба, в котором не было ни луны, ни звёзд. Князь крутился в своём шатре с боку на бок и никак не мог уснуть, уж было решил встать и пойти посидеть с кметями у костра, как тут же провалился в сон. Проснулся утром от запаха каши с мясом и однотонного гула голосов кметей. Встал, откинул полог и вышел. Вся дружина уже сидела вокруг костров и завтракала. Князь присоединился к воям, ему тут же подали миску с кашей и кружку с сытой. Долго задерживаться не стали, после завтрака быстро свернулись, и обоз тронулся в путь. День прошёл без происшествий, ночь так же прошла спокойно, на следующий день к полудню лес начал редеть, еще один поворот и дорога вышла на открытое место. С пригорка был виден частокол, а за ним избы, над которыми вился из труб дымок. Два дня пути прошли незаметно, и вот уже дружина, а следом за ней и возы въезжают в Дубненское поселение, обоз сразу двинулся к становищу. У братчины кмети спешились.
